Зодчий продолжал глядеть перед собой, чувствуя спиной приближение девочки.

— Теперь ты никогда не узнаешь, что случилось с Эркатогой… — Немым укором Арина замерла рядом с ним.

Зодчий дёрнул плечом, неуверенно произнёс:

— Но ведь я могу снова раскрыть книгу и прочитать…

Девочка печально вздохнула.

Зодчий долго ждал её слов, но вместо них услышал скрипучий голос Лекария.

— Ты внимательный человек, — сказал старик громко. — Разве ты не заметил, что первая половина книги имеет более истёртые страницы?

— Заметил, — ответил Зодчий, ещё не понимая, куда клонит библиотекарь.

— Истёрты они по той причине, что их чаще открывали.

— Этот факт в пояснении не нуждается, — пожал плечами Зодчий.

Лекарий подошёл к столу, остановился.

— В пояснении нуждается другое, — сказал он с горечью. — На этих страницах когда-то была написана исповедь Церапа.

— Как понимать фразу «когда-то была написана»?

— Так и понимай — теперь её там нет…

— Что же, по-вашему, я читал?!

— Сегодня исповедь называлась: «Написано по воспоминаниям Церапа в память о благословенной Эркатоге»…

Зодчий с трудом владел собой.

— Простите, — пробормотал он, — я не совсем понимаю…

Лекарий взял со стола книгу, бережно завернул её в тряпицу, пахнущую не то ладаном, не то горьковатым ароматом коммифоры, потом с лёгкой горечью проговорил:

— Откровение Эркатоги, записанное Церапом, нельзя прочитать более двух раз…