— Что ты скажешь в этом месте и времени, Певица?

Вопрос, прозвучавший также и в моей голове, не был высказан вслух, но был от этого не менее понятным.

— Дело было так… — начала Майлин.

Она рассказала все просто и ясно. Никто не перебивал ее, не комментировал наши невероятные испытания. Когда она кончила, женщина на помосте, чей жезл отнял палочку Майлин, сказала:

— И еще кое-что было в твоем уме, Певица: в твоем клане есть одна, испытавшая сердечный голод, и если подобие того, о ком страдает ее сердце, вернется, возможно, это принесет ей облегчение.

— Это правильно? — спросил мужчина, стоявший справа от говорившей.

— Сначала я не думала об этом. Позже…

Рука Майлин поднялась и упала в слабом жесте покорности.

— Пусть та, кого это касается, выйдет вперед! — приказала женщина.

Движение в толпе — и вышла женщина.

Хотя я не силен в определении возраста Тасса, я сказал бы, что она была еще моложе Майлин. Она протянула Майлин руку, и их пальцы сцепились во взаимном приветствии и глубокой привязанности.

— Мейли, посмотри на этого мужчину. Тот ли это, кого ты оплакивала?

Она быстро повернулась и взглянула на меня.

На секунду в ее лице что-то появилось вроде пробуждения, глаза вспыхнули, как у человека, увидевшего чудо, затем глаза погасли, лицо затуманилось.

— Это не он, — прошептала она.

— И не может быть им! — резко сказала другая женщина на помосте. — Ты и сама это знаешь, Певица!

Ее резкость усилилась, когда она обратилась к Майлин:

— Уставные слова не могут измениться, Певица, ради личных причин, каковы бы они ни были. Ты давала клятву, и сама же ее нарушаешь.

Мужчина на возвышении поднял свой жезл и провел его светящейся верхушкой по воздуху между Майлин и остальными тремя старейшинами.

— Уставные слова, — повторил он. — Да, мы полагаемся на Уставные слова как на поддержку. А теперь мне кажется, что эта печальная спираль началась как раз из-за Уставных слов, Майлин. — Он один назвал ее по имени. — Первый раз она спасла этого человека, уплачивая долг.