По-видимому, на свете можно найти нежность, даже здесь. А это означает – почти везде, правда?

Прошлой ночью он не ходил в ту комнату. Эта часть обмана закончена. Портрет в другом дворце был завершен две ночи назад. Принц Джемаль точно знает, по-видимому, чего он хочет, как это должно быть разыграно.

Перо спал глубоким сном, несмотря на то, что понимал: его жизнь несется, как щепка через пороги по бурлящей воде, к своему завершению. Тело и душа – странные вещи. Мыслители, ему это известно, высказывают разные взгляды на эту странность, но он художник, а не ученик философа.

Он здесь поработал с полной душевной отдачей, Перо это знает. Он встретил неожиданную нежность в темноте. Он проспал последнюю ночь так, словно его ничто на свете не тревожило. Потом прошел через сад в лучах утреннего солнца, под высокими белыми облаками.

Калиф, спрашивая о герцоге Риччи, о страхе или о любви к нему, сохранял нужную позу. Он был отличным натурщиком. «Как будто, – подумал Перо, – он решил стать самым лучшим и в этом, как во всем остальном».

Держа в руке кисть, Перо ответил ему.

– Больше боятся, я бы сказал, мой господин. Совет Двенадцати, несомненно, больше внушает страх, – Перо выписывал последние детали, левую руку, темно-красный перстень на указательном пальце. – Но также, мне кажется, считают, что этот герцог руководит нами мудро.

– А герцоги до него?

– Герцог Риччи – единственный, кого я знал, мой господин.

Гурчу это обдумал. Неторопливый человек.

– Страх лучше, – сказал он. – Он следует за властью и остается с ней. Любовь или доверие могут слишком легко измениться.

«Такие слова можно услышать и в Серессе», – подумал Перо, но ничего не сказал.

– На востоке жил один завоеватель, еще до того, как милость Ашара снизошла на человечество, который говорил, что самая великая радость в жизни – это зарубить своего врага на войне, а потом класть свою голову на грудь его жен и дочерей.

«А вот такого в Серессе не слышали», – этого Перо тоже не стал говорить.

– Да, мой господин, – снова произнес он.

– Раньше я в это верил, – сказал Гурчу Разрушитель.

Молчание. Перо Виллани не собирался на это отвечать. Он работал своими кистями, красками. Он прибыл сюда, чтобы писать портрет. Портрет почти закончен. Никто его еще не видел – портрет тщательно накрывали каждый раз, когда они заканчивали сеанс. Он предлагал калифу взглянуть, объяснил, что некоторые заказчики хотят увидеть работу, другие предпочитают подождать. По-видимому, Гурчу с этим тоже не спешил.

– А кто станет преемником вашего герцога? – спросил калиф. – Он не молод.