— Опять погонишь леса шерстить? — проявил любопытство Виктор.

— Нет. Это теперь не наша забота. На днях прибудут полсотни пограничной стражи, они и займутся контрабандистами.

— Пограничная стража?

— Указом великого князя создан Пограничный приказ. Набрали первые четыре полусотни, служба их начнется с Турани, они и станут стеречь границу. На следующий год заставы по другому порубежью выставятся.

— Это что же, заставы у нас станут ставить?

— К чему лишние расходы? Есть пограничные крепости, вот у нас и поставят казармы, место, чай, найдется. Опять же на охрану заставы отвлекаться не надо, будут только границу блюсти.

— Выходит, кончились наши шастанья по лесам?

— Ишь, размечтался. По границе шастать более не будете, это так, да только за тракт мы по-прежнему в ответе, поэтому колесить по округе придется. Другое дело, что твоими стараниями в уезде пока ватаг лихих нет, поэтому достаточно простых патрулей, а с этим и посадские управятся.

— А ты, выходит, теперь думу думаешь, как быть с нами? Куда отослать, чтобы глаза не мозолили честным воинам?

— А ты не ершись. Никто тебе не виноват, что ты на большую дорогу подался.

— Так ведь не здесь, а у ворога застарелого.

— С коим у нас мир на вечные времена.

— В который раз?

— Еще малость — и договоришься.

— В пыточную отправишь?

— Хуже. Не отправлю в Звонград.

— А какая мне там радость? — искренне удивился Виктор. Он точно знал, что в граде, кроме проблем, его ожидать ничего не может. Если подьячий позабыл про обиду, то Волков готов съесть без соли собственные сапоги, причем ни разу не отмытыми.

— А ты и позабыл, о чем просил полкового воеводу после того, как с ватагой расправился?

Вообще-то нет, но тут такое дело: не хотелось бы покупать подворье Истомы по реальной цене, а с того времени только пара месяцев минула. Неужели воевода так быстро цену скинет? Впрочем, чего тянуть? Приличествующее время выдержал — и вперед, все равно известно, кому то подворье достанется.

— Так времени прошло всего ничего.