– Преосвященный Луциан просил передать, что молился бы за вас, не будь это излишним. На вас благословение святого Адриана, следовательно, вы не нуждаетесь в посредниках между вами и высшей волей сейчас и не будете нуждаться в заступничестве, когда покинете сей мир.
– Могу я узнать, как преосвященный пришел к столь устраивающему меня выводу?
– Слушая дравшихся у Ор-Гаролис и в Гаунау и расспрашивая тех, кому довелось с вами беседовать.
– Фельсенбурга?
– И его тоже. В руки его преосвященства попало письмо, побывавшее в плену вместе с вашим братом. Епископ Луциан был и останется последним, кто его прочел без разрешения. Возьмите.
Лионель взял. Верхние строки расплылись, но это не удивляло, вот то, что письмо не потерялось и не размокло полностью, и впрямь могло сойти за чудо.
«…огда победить собственную армию труднее, чем чужую, но чужую без победы над своей не одолеть, у Ор-Гаролис я убедился в этом на собственной шкуре. Отвечая на вопрос, который ты не преминул бы задать, скажу, что не знаю, смог бы Лионель Савиньяк, окажись он сейчас во главе Западной армии, справиться с Бруно или же нет…»
«…
– Спасибо, – поблагодарил Ли, складывая прошлое пополам. – Хочется думать, что главе дома Зильбершванфлоссе свою армию победить все же удалось.
– На какое-то время. – Возвращаться к святому Адриану эсператист не стал. – Проиграть сражение для Бруно равносильно концу, но он его не выиграет. Один.
Рудольф, обдумывая положение, принялся бы бродить по комнате. Савиньяк имел другие привычки, да и вставший перед ним выбор по большому счету был надорским – уходить в голодную метель или ждать в готовом провалиться замке.
– Западная армия выступит на следующий день после получения приказа, который вручит командующему сопровождающий вас «фульгат», – буднично объявил Ли. – Не мне вам объяснять, что успех во многом зависит от точности сведений о китовниках.