– Мне остается лишь узнать имя своего спутника.
– Приказа еще нет, – усмехнулся Савиньяк. – Выедете под утро, вас разбудят, а сейчас идите и ложитесь. Все уже сказано.
И все уже решено. Дождавшись, когда хлопнет дверь, Лионель напоследок пробежал глазами блудное письмо, сунул в печку и встал у окна, по собственной и материнской привычке глядя в сине-белый вечер… Бывает, но матери лучше ничего не знать; она и не узнает, вот братца с его армией не обойти.
– Нашел время забивать голову всякой дрянью, а еще жених! – вслух укорил отсутствующего маршала Проэмперадор и открыл чернильницу.
Приказ был предельно прост, Ли управился за полчаса, после чего вернулся к письму, которое теперь нуждалось в дополнении.
«Господин полковник, – приписал Савиньяк под высохшими пожеланиями, которые надлежало передать новоявленной графине Ариго, – в связи с неожиданными обстоятельствами вынужден Вам напомнить о просьбе герцога Эпинэ, доверившего Вашим заботам некую алатскую баронессу, однако это еще не все. Буду весьма обязан, если Вы также возьмете под свое покровительство девицу Арамона и принадлежащего ей кота талигойской расцветки…»
Помирать Ли никоим образом не собирался, но бергеры во главе с покойным Вейзелем правы – дела лучше держать в порядке. В том числе и те, само упоминание о которых наводит самых близких на ненужные во всех смыслах этого слова мысли. С матери, во всяком случае, хватит, а Эмилю нужна ясная голова. Очень ясная.
3
3
Об императоре говорить не получалось из-за отца Ипполита, о Турагисе – из-за Лидаса, Белая Усадьба превращала день рождения в поминки, а возвращенные губернаторы – в деловую перебранку. Безопасными казались разве что Кагета с Талигом, из которого выбрался Пьетро. Предупредить благочестивого брата о подводных камнях Карло не успел, но тот сам догадался, чего лучше не касаться. Легкие закуски и первые шесть бутылок победили без осложнений, пора было переходить к главному блюду.