— Отчего хотел бежать в рассвет от меня, коль слово давал?

Затем отбросил его назад, отчего тот, споткнувшись о ногу Руперта, повалился в овраг вниз головой. После шума осыпи и сдавленного крика из оврага донёсся удивлённый возглас Эйнара:

— Всё! Спину сломал, клянусь Хеймдаллем!

— Да смилостивится над нами Господь, все мы Его дети, — крестясь, заключил Руперт.

— Нет, жив, — сказал снизу кто то из варягов.

Тем временем Стовов подошёл к ближайшей берёзе, ткнулся лбом в шершавую, прохладную кору, провёл ладонями сверху вниз, насколько хватало рук, посмотрел вверх, в крону, в которой путался солнечный свет. Через зелень и золото было видно белёсое, чужое небо, сквозь него на юго восток потянулась необычная для начала месяца изока стая воронов. Крики чёрных птиц падали как капли, скакали вокруг градом, словно орехами по столу.

— Ладно, пусть так. Это ничего не меняет. — Он вдавил свой лоб в берёзу, будто пытаясь её так свалить. От натуги покраснела шея и стало нестерпимо больно. Будто в ответ по пыльной коре стекла слеза древесного сока. — Как с ладьями быть, Стрибог? Намёк дай! — Князь постоял у берёзы ещё некоторое время, затем с силой оттолкнулся, распрямил спину, сказал, почуяв сзади чесночное дыхание Семика: — Куру одну принеси. Гадать надо. Вольге скажи, чтоб в обе стороны оврага послал по пять своих. Глядеть, как чего. Лошадей поить. Костров не жечь, песен не петь. Ждём до темноты и идём назад к перевалу. К ладьям.

— Сложить бы костерок, нажарить мяса. У варягов и полтесков много хворых. У Мечека двое в жар впали, — отозвался Семик надтреснутым, застуженным голосом. — У нас Мышец и Поруха на ногах не стоят. Падают. Жар.

— Нет. Пару свиней прирежьте. Хворым кровь. Остальным сырое, коль до ночи не вытерпят. Впервой, что ль! — Стовов резко повернулся, брякнув ножнами меча о берёзу: на его лбу, под липкими от пота кудрями, над переносицей, ярко багровело ровное пятно. — Ну!

— Аб аб… — Семик вытаращил белёсые глаза, попятился и припустился обратно, распоряжаться. Махнув рукой, чтоб к нему никто не подходил, Стовов сел в траву, скрестил по степному ноги и положил меч рядом. Смотрел поначалу в пустоту, затем стал вяло наблюдать, как Ломонос с Полукормом деловито выбирают, щупают свиней и Ломонос одновременно гоняет двух стреблян, незваных помощников в этом деликатном деле. Стень, запустив руку в шевелящийся мешок, одну за другой извлекал полузадохшихся кур и смотрел их на свету, выбирая для гадания.

Взгляд Стовова медленно прояснялся, он повернул голову и увидел Семика, который, стоя около лошадей, говорил что то бесстрастному Вольге. Вольга же, зябко, несмотря на жару, кутаясь в складках чёрного, в глине и соре плаща, стоял похожий на обветренного идола и глядел на Мечника, будто в степной простор.