— Ты цель в затылок, вишь, железо на нём, — донесся из листвы голос Кряка.

Сверху упали на лошадь Вольги подряд две капли птичьего помёта.

— В ветвях сидят, по птичьи гадят. Сейчас полетят Валдутту высматривать, — тихо посмеиваясь, сказал Вольга.

— Чего он там с королём говорил? — спросил Стовов, у которого отчего то дёргалось левое веко.

— Говорил, что брат короля болен. — Рагдай снова сел на траву вполоборота подле Дагобера и закрыл глаза, в которых прыгали огненные круги в чёрной пустоте. Тут только стало ему ясно, отчего было слышно, как переговариваются вполголоса стребляне в ветвях дуба: франки притихли, прекратили орать, бить в бубны, трубить, трясти оружием, и все полтора десятка рядов, окруживших дуб, с видимым нетерпением ожидали продолжения разговора Дагобера с Элуа. Однако продолжения не последовало. Король некоторое время сидел уставясь в траву перед собой. Затем его взгляд медленно двинулся вперёд, достиг задних копыт коня, на котором восседал Ацур, потом поднялся вверх по беспокойному хвосту и упёрся в кольчужную спину варяга. После этого король поглядел удивлённо на Рагдая, с трудом узнал его, обернулся на Стовова, вспомнил всё и выругался так тихо, что кудесник не смог разобрать слов:

— Ладно. Объявляю тебя и твоего князя своими пленными. Завтра решу, что с вами делать. — Дагобер решительно поднялся. — Я голоден, хочу спать, и мне надоели эти бессмысленные воинские упражнения. Миробад, коня мне!

То ли это было сказано потому, что наконец прервался бесконечный день, то ли день смог закончиться лишь благодаря этим словам, только солнце окончательно скрылось за Рудными горами. Красноватый отблеск ещё несколько мгновений висел между белёсым небом и серым, затуманенным воздухом низины, а затем ниоткуда возник и повсеместно утвердился иссиня чёрный мрак. Почти полная луна, бывшая до того блёклым пятном между зубьями Исполиновых круч, стала ослепительно белым кругом, испачканным серыми разводами. Следом высыпали звёзды, замерцали, словно торопились устроиться в своих небесных нишах. После этого мрак, бывший почти полным, просветлел. Всё стало по прежнему различимо, только зелёное стало синим, красное — чёрным, а белое — голубым.

— Он сейчас уйдёт! — сдавленно крикнул Ломонос.

— Уйдёт, — подавляя вздох, согласился Рагдай. — Мы его захватили, не зная, что он король Дагобер. Узнав это, мы не можем его удерживать. — И добавил, как бы обращаясь к Ацуру по нордмански: — Он король и не допустит нашего убийства до завтра. Он так сказал.

Тем временем король, поводя затёкшими плечами, миновал Ацура, приблизился к коню Элуа и крикнул раздражённо прямо в лошадиную морду: