— Лучше всего готовила факелы одноглазая Ракель, — неожиданно мягко сказал Дагобер, покосившись на Элуа.

— Если б она не слала письма в Нант, говоря, что не ведает грамоте, называясь слабоумной свинаркой, и не носила под платьем яд, я б её не вешал, — почти резко отозвался Элуа и добавил с хорошо различимым облегчением: — Вот он.

Полог входа, матово блеснув драконьими головами шитого шёлка, поднялся на копьё стража стоящего снаружи. Из солнечного света появился франк, называемый Мо. За ним возникло видение каменного изваяния: безбородое лицо, напоминающее маску шлема с прямым наносником, гладкие скулы, круглые, глубокие глазницы, плечи одинаковой ширины с животом и бёдрами.

— Хитрок? — сощурился на свет кудесник.

Полог упал за спинами вошедших.

— Хитрок, проломись голова! — пророкотал Стовов, делая два шага в обход Мо и хватая полтеска за плечи.

— Когда солнце бьёт в воду через прозрачный лёд, она делается горячее воздуха, — ответил Хитрок, клацнув зубами, оттого что князь принялся его трясти.

— Узнали друг друга, — ухмыльнулся Дагобер, поднялся, отведя ладонью в сторону голову мальчика, перешагнул корзину и приблизился к Стовову. — Я понял, что он ваш, когда увидел вчера под дубом этих, в чёрном, что прыгали, как шуты, вокруг медведей Миробада. Как шуты, если б не разили смертоносно моих людей.

— Его и ещё двоих взяли, когда они плыли под перевёрнутой лодкой и застряли в бобровых корягах у устья Истрицы, — сказал Элуа, обращаясь скорее к Рагдаю, чем к Дагоберу.

— Так скажи мне, хитрец, отчего так? Вы только семь дней как перешли через Моравские Ворота, а навстречу вам совсем с другой стороны шли ваши, бывшие в пути сорок дней? — Дагобер в упор посмотрел на Рагдая.

Кудесник молчал. Глядел, как колышется шёлк от горячего воздуха, идущего от пламени факелов.

— Крозек сказал им, — прервал молчание Хитрок. — Не стерпел плеть.

— Ну? — Дагобер продолжал пристально смотреть на Рагдая. — Придумал ответ?

Рагдай, ощущая жар в затылке и лёд в груди, почти уже услышал, как Стовов неосторожно переспрашивает Хитрока:

— И про золото сказал Крозек?

Однако Стовов сказал другое:

— За битьё наших лазутчиков должно получить нам виру.

Элуа покосился на короля, юноша в шкуре прекратил жевать зелень и вытянул шею, ожидая перевода на франконский.

— Не буду скрывать, мой король, ходили они к болгарскому кагану искать службы, — придавая голосу некоторую досаду, ответил наконец Рагдай, поднимая на короля прояснённый взгляд.

— Чего? — переспросил Стовов, расслышав упоминание кагана.