Никто не ответил.

     — Так Земля была спасена в «Войне Миров», — сказал Бил. — Мы можем сделать то же самое. А затем мы сожжем трупы и пригоним бульдозеры, чтобы похоронить то, что останется. Трупы, — повторил он и нахмурился. — Или лучше говорить «туши», Вэнс? Как ты думаешь?

     Миротворец должен был заговорить.

     — Сэр, где их крепости?

     — Прости?

     — Их цитадели. Крепости, — Итан почувствовал, что Дерриман собирается прервать его, поэтому поднял указательный палец, чтобы заполучить еще один момент. — Где они, на карте?

     — Неважно, где они сейчас, — оборвал Дерриман. — К моменту завершения проекта нам придется переоценить их диспозиции.

     Итан повернул голову, чтобы заставить этого человека взять ответственность за свои действия.

     — Вы действительно считаете, что поступаете правильно?

     Снова повисла тишина. Джефферсон нервно поерзал на стуле и прочистил горло, почувствовав, что атмосфера в комнате вдруг стала неуютно тяжелой.

     — Джефферсон Джерихо! — воскликнул президент, выдавив еще одну мучительную улыбку. — Я несколько раз смотрел твои трансляции. Ну... дважды. Аманда наслаждалась музыкой. У вас был хор из Атланты, кажется. Должен сказать... я бы никогда тебя не узнал. Даже сейчас это трудно сделать.

     — Мне просто нужно побриться и принять душ. Это поможет.

     — И... ты сказал, тебя звали Леон Кушман. Я все пытался вспомнить. Так много людей, так много лиц. Но потом я припомнил. Вечеринка в квартире Джинджер Райт в Литл-Роке в мае 1992-го. Кампания Клинтона. Конечно, я тебя помню. Боже мой, это было так давно!

     — Целую жизнь назад, — согласился Джефферсон.

     — Мы снова встретились. Вокруг нас происходит столько всего, всё вокруг сходит с ума, а мы снова встретились. Я помню... ты казался мне парнем, который собирался идти очень далеко. У тебя были огромные амбиции. И ведь ты многого добился, не так ли?

     — Я старался.

     — Ты не просто постарался, Леон. Но, я так понимаю, теперь надо называть тебя Джефферсон, верно?

     — Это имя записано в моих водительских правах.

     После этого комментария снова повисла тишина. Президент резко повернулся на своем стуле, чтобы посмотреть на стену с фотообоями. Прошло некоторое время, прежде чем он снова заговорил. Возможно, эта студия — единственный островок безопасности, который остался у него в целом мире.