— От Солнечной системы — восемьсот девяносто световых лет. От нас — чуть больше. Под тысячу. Трасса–то не прямая.

— Тысяча световых лет… Но все–таки не пять тысяч, — сказал Гаррис.

Торсон посмотрел на него с вызовом.

— Да. И что? Я хочу когда–нибудь вернуться. И прожить еще кусок жизни в обычном людском мире.

— Вот как… И давно у вас… такое желание? Ведь на Рэли вы о своих жизненных планах говорили совсем другое.

Торсон задумался.

— Кажется, я знаю, к чему вы клоните, — сказал он. — Вы правы. Это с войны. Когда видишь вблизи, как стальная коробка, в которой живут две тысячи молодых здоровых мужиков, буквально испаряется… Это кое–что для меня поменяло. Одно дело — теории…

— Хорошо, что у вас это не отбило желание вообще лететь к звездам, — сказал Гаррис.

Торсон удивленно посмотрел.

— Да ну? Ни за что. Скорее укрепило. Via est vita — знаете такую мудрость?

— Знаю…

— Да… Конечно, знаете. На самом деле, я и саму войну рассматриваю как шаг на пути дальше. В Галактику. Бестолковый, затратный из–за того, что мы зацикливаемся друг на друге и сжигаем ресурсы зря… Но — шаг в ту же сторону. В конечном счете.

Гаррис упруго поднялся.

— Спасибо, — сказал он. — Не знаю, увидимся ли мы еще до вашего старта, так что — желаю удачи. От всей души. Прогуляюсь, полюбуюсь на «Тристана», с людьми поговорю… Счастливо вам.

Торсон довольно долго смотрел ему вслед. Потом вернулся к работе.

— Платон…

— Ника…

— У меня теперь никого, кроме тебя, нет.

— Ох, Ника…

— Что?..