Кожа лица загорелая, обветренная, умеренно морщинистая; глаза прикрыты очками, не солнцезащитными, а обычными, с прямоугольными, серовато-дымчатыми, затемнёнными стёклами в тонкой оправе из тёмного металла.

Он сидит, частично заслонённый столом, и не определить, высокий или не очень, вроде не худой, но фигура, опять же, скрывается в мешковатой, из такого же «камуфлированного» материала одежде – штанах и куртке с многочисленными карманами, но без каких-либо нашивок и знаков. На ногах, внезапно, песочного цвета с синими полосами, подошвой и окантовкой кроссовки, а не «берцы» или сапоги какие-нибудь…

Серьёзный мужчина, сразу чувствуется. Исходит от него этакая… м-м-м, харизма генеральская, что ли. Наверняка рядом с великими полководцами и лидерами прошлого нечто подобное ощущалось.

Первые слова, произнесённые им:

– Привет! Выпить хочется?

Действительно, с чего ещё начать разговор двум благородным донам во глубине довлеющей черноты?.. Особенно – судьбоносный и долгожданный. Для меня, уж во всяком случае, точно.

Он протягивает мне серую металлическую кружку, по весу определяю – не пустую, в ней что-то налито. На самой кружке, я обратил внимание, до боли знакомый по странствиям в Отчуждении рисунок: трилистник, знак радиационной опасности.

Беру ёмкость, делаю глоток. Мощный старик спрашивает:

– Ну как, то, что хотелось выпить?..

– Да, – отвечаю я.

И вправду, почти забытый вкус морковного…

Незнакомец усмехается в седую бороду.

– А где это я?

Глотнув, оглядываюсь по сторонам.

Вижу голые, обшарпанные, некогда крашенные стены неопределённого теперь мутно-серо-бежевого цвета. Три окна, тёмно-коричневые пластиковые рамы, но вместо стеклопакетов банальные куски листовой оцинковки вставлены. Снаружи свет не проникает из-за них, а освещение дают яркие «дневные» плафоны на потолке. Ни одна «трубка» не мигает, как новенькие, синеватые и желтоватые.

– Не стоит думать об этом, – отвечает безымянный старик, выдержав паузу, пока я осматривался, – координаты места не важны, как и многое другое. Главное, что мы можем здесь поговорить в спокойной обстановке.

– О чём поговорить?

Вопрос, конечно, дурацкий, но я предпочитаю уточнить. Вероятно, хочу, чтобы суть прозвучала вслух. Как давно не говорил я с другим живым человеком!

Ну, по крайней мере с тем, кого я за такового воспринимаю.

– О предназначении, естественно. – Старик опять делает паузу и смотрит на меня в упор; за дымчатыми стёклами очков я не вижу, какого цвета у него глаза, но почему-то кажется, что скорее всего как у меня. – Ведь пуще всего на свете не хочется… – Он запинается, подыскивая формулировку и завершает: – Бессмысленно умирать, так?