Вориан как можно ниже наклонил голову, входя на борт челнока вместе с группой бойких торговцев. Углом глаза он заметил, что Хораан тоже заняла место в салоне, но держалась в некотором отдалении. Это было хорошо. Вориану было не нужно общество. Ему было приятно услышать рокот двигателя, когда челнок оторвался от земли и полетел к кораблю. Вориан откинулся на спинку скамьи и закрыл глаза.

Он снова ни от кого не зависел. Такое случалось с ним уже не один раз.

Это была цена, которую Вориан Атрейдес платил за свой образ жизни, за новое положение, в котором он нуждался, прожив долгую, очень насыщенную жизнь. Это была цена, которую надо было уплатить за будущее Виллема.

Прожив больше двухсот лет, он устал от своей старой личности и всего накопившегося за это время душевного груза. Вориан жаждал чего-то нового и свежего, и теперь вселенная со всеми ее возможностями лежала у его ног. Он как будто сбросил старую кожу.

Дело было не в том, куда он направится. Речь шла о чем-то неизмеримо большем. У Вориана было множество идей и большой жизненный опыт, который позволит ему не быть обнаруженным. В империи, по прошествии столь долгого времени, никому уже не приходило в голову связывать лицо Вориана с изображениями в учебниках истории и на аверсах монет. Он найдет свой новый путь в мир, отправится на отдаленную планету, где, возможно, найдет хирурга-тлейлаксу, который окончательно изменит его лицо до полной неузнаваемости. Потом Вориан будет жить, сколько позволит ему привитое ему много лет назад долголетие.

Конечно, хирург снабдит его новым лицом, да и жить он будет совершенно по-другому, но внутри он все равно навеки останется Атрейдесом. Однако он сгорал от нетерпеливого желания обладать личиной другого человека, каким он хотел стать.

86

86

Те, кто не просит наград, часто бывают ее достойны.

Достигший, наконец, желаемого, император Родерик стоял на высоком помосте перед увенчанным золотым куполом зданием парламента в Зимии. Теперь, когда не надо было больше опасаться суеверных батлерианцев, Родерик надел, ради торжественного случая, накидку из текучего металла. Это был символ гордости и уверенности, символ победы людей над машинами в джихаде. Родерик не боялся ни мыслящих машин, ни фанатиков.

Теперь он был полновластным императором.

Императрица Хадита, кронпринц Джавикко и юные принцессы Тикия и Виссома стояли рядом с Родериком Коррино, глядя на людское море, колыхавшееся на центральной площади столицы. По краям этого моря были видны ложи для знати ландсраада. Высокая ограда за спинами императора и его семейства скрывала истинную причину этого высокого собрания.