Сдержанный кивок скрыл дрожь. Держаться подальше от стражи и от своих... Это стало ясно, когда Геон оказался не бывшим убийцей, а почтенным монахом. Братство было семьей только для простых убийц, не рвущихся к высотам. В Черной Руке действовали иные правила, особенно жестокие теперь по отношению к тем, кто чудом выжил после Очищения.

 — У нас четверо новичков. — Лашанс с шорохом сложил лист пергамента. — Двое бывших бандитов, один вор и алхимик. Я давно его заметил, но раньше было не настолько плохо, чтобы его звать.

 Бандиты, вор... Не самая лучшая компания, но выбирать не из кого. Слишком мало времени, чтобы найти достойных и слишком велик риск, что этих достойных пришлет Черная Рука.

 — И...как они? — С усилием над собой Терис раздавила страх перед неизбежным вопросом. Кто-то уже завербован, с ними придется встретиться — и окончательно принять ту простую, но отторгаемую сознанием истину: Очищение состоялось.

 Спикер посмотрел в сторону видневшегося за вершинами деревьев Чейдинхолла — холодно, на грани полного безразличия. Без малейшего желания когда-либо туда возвращаться и видеть тех, кого пришлось привести в убежище.

 — Завтра сама увидишь.

Глава 66

Глава 66

 В кованом подсвечнике горели свечи, и на непривычно свободном столе лежал чистый и новый том Догматов. Темная кожа переплета, оттиск ровных букв, металлические уголки. Интересно, кто их писал? Такие же искалеченные убийцы, как и Фелиций Аттиус? И знали ли они, сколько лжи на этих страницах? Едва ли. Те, кто догадывался о чем-то, долго не жили. Харберт был не первым, кого убрали из-за чрезмерной осведомленности в делах, его не касавшихся. Она сама, слишком много знавшая для не подающего надежд новичка, выжила чудом.

 Терис оторвала взгляд от блика свечи, застывшего на металлическом уголке книги, и хотела закрыть глаза, но вовремя остановила себя. Нельзя. Не душителю. Душитель должен смотреть прямо — на разложенные на каменном надгробии документы, на стол, на занятое кресло вампира.

 Пламя блеснуло в красных глазах — чужих, раскосых и холодных. Длинные и худые пальцы данмера небрежно отложили на край стола книгу в тисненом переплете, ему не принадлежавшую, как и все в этой комнате.

 Чужак, пришедший на место Винсента. Инородное тело в незаживающей ране, паразит, как будто бы даже своим видом пытавшийся напомнить о недавней потере. Кроваво-красные глаза, худоба, наглухо застегнутый черный дублет под накинутым на плечи плащом, цепкие паучьи пальцы беззвучно барабанят по темной поверхности стола...