Чувство эйфории утихло, темными птицами пролетели мысли, в последние дни изгнанные из головы подальше, дабы не омрачать триумф.

 Лашанс еще жив. Благодаря собственному везению, милосердию Слушателя и его собственному промаху.

 Он мог закончить все еще там. Ему хватило бы секунды, чтобы перерезать полукровке глотку: она даже не пыталась вырваться. Ничего не стоило убить ее и получить удар кинжалом в ответ. Если бы повезло, он увидел бы, как Аркуэн убивает Лашанса.

 — Матушка... — Голос дрогнул, тяжелый взгляд матери уничтожил остатки радости, напоминая об ошибке.

 Он не мог объяснить, почему не сделал этого, боялся произнести вслух и признаться самому себе, что его сдержал приказ Аркуэн. А еще — смутный, скрываемый от самого себя страх, что она не справится с имперцем. Оба ранены, только ему терять нечего, и на его стороне несколько скелетов.

 — Я не добрался бы тогда до остальных... Он убил бы меня...

 До боли зажмуренные веки прятали в темноте, но укоризненный взгляд мертвых глаз проникал извне, выворачивал наизнанку, заставлял самому перебирать все упущенные возможности.

 Форт Вариэл. Он мог ударить в спину в пустом коридоре, успел бы раньше, чем их догнал Алвал Увани, но предпочел играть привычную роль, балансировать на тонкой грани между вежливостью и навязчивостью. Удар в спину — слишком легко. Месть требовала большего.

 — Убей их всех... — Мать разомкнула прилипшие к зубам губы, протянула невидимые руки.

 — Я...я убью, обещаю... Я хотел убить Терис, но он не сказал, где она... — Зубы стучали, сырой холод пробирал до костей, тело сжималось в комок. — Он не доверяет мне. Никогда не доверял... Но я доберусь...доберусь до всех, мама.

 Хриплое дыхание рвало легкие, перед глазами плыли багровые круги. Стук крови в ушах мешался с шепотом матери, всегда слышным здесь, рядом с ней.

 Убить их всех.

 Убежища Чейдинхолла слишком мало для мести, должны умереть все: Лашанс, его душитель, Слушатель, Алвал Увани...

 Аркуэн.

 Пальцы впились в растрепанные волосы, по спине прошла дрожь, заставляя согнуться над раскрытым дневником.

 — Матушка...я не хочу... Она добра ко мне. Я ей нужен.

 Марии он тоже был нужен, пока она не узнала правду. Ее красивое лицо вытянулось с выражением отвращения и ужаса, она отступила на шаг...

 — У меня не было выбора. — Он проглотил всхлип и зажмурился. — Я...я ничего не скажу Аркуэн... Она будет в убежище. Она лечится. Ей...ей нужно отдыхать и нельзя волноваться. Она не будет нам мешать. И Лашанса она ненавидит... Если он даст повод, убьет...

 Матье свернулся комком на холодном полу, прижимая к груди дневник и чувствуя спиной, как мать тянет к нему свои руки.