— Я не думала о других. Было жаль Нельса, но...я хотя бы знала, за что его заказали. — Терис тяжело вздохнула и ссутулилась, уже не пытаясь прикрываться безразличием. Лучше сказать все сейчас и услышать хоть какой-то совет, чем и дальше грызть себя сожалениями. — Перения была добра со мной. Я не знаю, что она могла сделать. И ее дети… Если только кто-то настолько ненавидит Маттиаса…

 — Или она сама не так проста, как кажется. Стражница Лейавина и трактирщик могут быть замешаны в чем угодно. — Рука Спикера ободряюще легла на плечо. — Руфио до последних своих дней имел репутацию честного человека. В особняке Довеси давала тебе ценные советы и даже поведала тебе историю из своей жизни. В другой ситуации она могла бы быть менее дружелюбной. Считай, что расположение и откровенность Перении — твоя заслуга. Может, кого-то другого она встретила бы на пороге с топором или сама отравила бы за ужином. Один из убийц Аркуэн так и умер — сел выпить с жертвой, одиноким стариком и, как оказалось потом, алхимиком.

 Терис слабо улыбнулась. На душе стало легче — ровно настолько, чтобы сегодня спокойно заснуть и утром уехать без лишних мыслей. Выполнить задание, вернуться домой и забыть все. Она сможет это сделать, когда Маттиас Драконис последует за своими родными, только ему совершенно точно будет уготовано пламя Обливиона.

 — Спасибо. Я буду очень осторожна и…сделаю все как надо.

 Спикер не ответил, и полукровка почувствовала, как его пальцы ощутимо сжали плечо.

 Темный силуэт, возникший в дверях, на долю секунды вызвал желание схватиться за нож — до тех пор, пока взгляд не различил бледное лицо Матье Белламона.

 — Добрый вечер. — Душитель, неизменно усталый и напряженный, склонил голову. — Я проезжал мимо и...

 — Аркуэн едва ли это одобрит. — Спикер поднялся, и Терис краем взгляда заметила, что он так и не отпустил рукояти кинжала.

 — Ей...необязательно знать. — Бретонец выдавил улыбку, словно не замечая того, что хозяин форта ему не рад. — Я понимаю, что...все сложно. И у вас и...у нее. Она не очень хорошо себя чувствует...

 — Очень жаль. — За сдержанными интонациями чувствовалось желание, чтобы плохое самочувствие альтмерки перешло в смертельную болезнь. — К сожалению, я ничем не могу помочь.

 — Нет, что вы, я совершенно не за этим. Ее лечат, все хорошо... — В ввалившихся глазах душителя проблеск неподдельной нежности скрылся за обычным напряжением, и его взгляд метнулся к полукровке. — Я...просто хотел увидеть Терис, извиниться...

 Слова обожгли напоминанием о сырой и холодной весенней ночи, оживили в памяти огонь в глазах черных лошадей, злорадный взгляд Аркуэн и давящее, выворачивающее наизнанку чувство безысходности и конца всему, что было в жизни. Матье держал ее и — Терис знала это — перерезал бы ей горло по первому слову своего Спикера. Ничего личного, он такой же исполнитель, как и все остальные. Наверное, он и правда не хотел, раз пришел туда, где ему не рады лишь затем, чтобы извиниться.