Странно, что за окном еще не воют полицейские сирены, с какой-то невероятной отрешенностью подумал Тернер. Впрочем, теперь он не сомневался, что появление копов – всего лишь вопрос времени. Просто до ранчо Тейлора долго добираться из центра, вот и все объяснение.

– Да как же «не заодно»?! Вы же, как и мы, в открытую воюете с Эдвардом! – раздраженно воскликнул Рассел. Он то ли не понял еще, что ждет их с Тернером, то ли отчаянно пытался воззвать к совести генерала.

– Что ты подразумеваешь под этими словами, сынок? – спросил Джон таким тоном, которым обычно седобородый профессор отчитывает юного студента, позволившего себе ввернуть в лекцию остроумный комментарий. – Открытые войны в нынешней Америке невозможны. Последняя подобная, видишь ли, привела к тому, что мы с тобой теперь говорим на равных. И, к сожалению, с тех пор Штаты не слишком стремятся к самоочищению. То, что происходит сейчас, у меня, человека, большую часть жизни посвятившего защите своей родины, язык не поворачивается назвать «войной». В былые времена мы называли это «конкуренцией», не более того. Дебаты на телевидении, попытка завоевать аудиторию, различные ресурсы в интернете, агитационные плакаты… – Он скривился, будто разом проглотил лимон. – Мрак! Люди все равно гибнут, да. Но так далеко от камер, что обычные граждане даже не подозревают об этом. Как будто и не происходит ничего. Как будто и нет этих смертей, будто все только в красноречии соревнуются.

Тернер увидел, как при этих словах Тейлора многие находящиеся в комнате потупили взгляды, погрустнели. Наверняка вспоминают тех, кто уже лежит в земле, и гадают, сколько еще погибнет в этой странной войне, которой, как верно заметил генерал, для рядового жителя США вроде и нет вовсе.

А люди тем временем мрут.

Беседу прервал долгожданный вой сирен. Поначалу Тернер решил, что ему показалось, но звук с каждой секундой становился все громче, и вскоре последние сомнения отпали: к ранчо «Эстрелла» стремительно приближалась патрульная машина.

– То есть на этом… все? – спросил Рассел со странной улыбкой в линии губ. – Ты вот так запросто отдашь нас ему?

– Я отдаю вас не ему, а властям, – пожал плечами Тейлор. – Вы – беглые преступники, а я – законопослушный гражданин.

– И трус, – внезапно для самого себя произнес Тернер.

Телохранители заметно напряглись, взгляды их из равнодушных превратились в ненавистные. Гримаса негодования перекосила лицо самого Тейлора, но продержалась всего секунду. Один несчастный миг – и от нее не осталось и следа.

– В безрассудной смелости нет ничего выдающегося, – сказал генерал без тени злости и обиды. – Куда важнее оставаться в игре любыми способами, чтобы набраться сил и нанести решающий удар раньше оппонента. Если я пожертвую собой ради вас двоих, кто будет противостоять Эдварду?