– Да, это возможно.

В этот момент казаку показалось, что хозяин пещеры чуть удивлён.

– Но почему вы считаете изменение формы нужным?

На этот раз отвечал старший артиллерист «Морского дракона»:

– Видите ли, законы баллистики… Ну, это наука о метании пуль и ядер… Так вот, они говорят, что такая форма… – Мешков достал записную книжку, открыл и показал рисунок, – даёт уменьшение сопротивления воздуха, а также… э-э-э… увеличивает способность вашего изделия пробивать доски палубы.

На рисунке, который князь сделал в комнате для совещания, было изображено нечто, напомнившее дракону тунца или золотую макрель – с этими рыбами он был знаком.

– Да, такая форма возможна. – На этот раз все люди услышали в голосе дракона полную уверенность.

Семаков подвёл итог:

– Таррот Гарринович, завтра нам результаты разведки ещё не нужны, предстоят учения. Иначе говоря, эта ночь в полном вашем распоряжении. Надеюсь, вы не откажете в любезности сообщить нам о результатах… кхм… воздушной атаки. Нет, атаки с воздуха, так точнее.

– Мой отчёт будет полным. Не сомневайтесь в этом, господа.

Из забытья адмирала Нахимова вывел неясный шум. В голове у раненого мутилось, и он не сразу разобрал, что это было, а когда разобрал, то вяло удивился: кто-то вслух читал Евангелие от Иоанна. Открыть глаза почему-то не получалось.

Находившейся рядом Мариэле хватило доли секунды, чтобы уловить изменение потоков в головном мозге. На одно мгновение она почувствовала вспышку гордости: её замысел удался! И это при том, что половина работы была сделана без всякого предварительного обучения. Но тут же магистр магии жизни и разума одёрнула себя: процесс лечения не был завершён даже на одну пятую. Правда, конструкты стали заметно устойчивей. Пожалуй, они бы продержались полных два часа. Но в данный момент определённо стоило не восхвалять себя, умную, а проявить свою квалификацию делом.

– Добрый день, Павел Степанович, – сказала она, одновременно делая знак чтецу, чтобы тот прервался, и подавая небольшой медный чайничек. – Вот, глотните воды.

Освежив горло, адмирал почувствовал, что может говорить почти уверенно. Женский голос показался знакомым.

– Доброе утро, Мариэла Захаровна, – отвечал Нахимов, пытаясь проморгаться. Получилось неважно: на знакомый голос наложилось почти незнакомое лицо женщины… деликатно выражаясь, в возрасте.

– Не удивляйтесь, Павел Степанович, – проявила проницательность госпожа лекарь, – я плохо выгляжу, ибо сильно устаю. Ваше ранение очень тяжёлое, да ещё и в меня стреляли…

– Как так?

– Вот так. И себя надо лечить, и к вам придётся прикладывать большие усилия ещё… даже не скажу сколько дней. Наставница мне этого не описала. И заживление черепной кости – само по себе недели три с половиной.