– Первые пули давай с небольшим недолётом, по всплескам сможешь поправлять прицел. – За этими словами последовало уже в полный голос: – Давай!

Фрол рассчитывал взять верный прицел с первой же очереди в пять пуль. Не вышло. Довольно крупные столбики воды поднялись чуть впереди мишени. Стрелок почти неслышно ругнулся и шевельнул стволом. Снова загремело звонкое «дап-дап-дап-дап». Про себя картечник отметил, что тяжёлая картечница бьёт куда звучнее лёгкой.

– Ес-с-с-сть! – прошипел старпом «Херсонеса».

Взятая им подзорная труба не подвела: летящие в разные стороны щепки были видны превосходно. В рубку быстрым шагом зашёл князь Мешков:

– Я видел три попадания, Владимир Николаевич. Прикажите подойти к мишени. Надо бы поглядеть на результат сблизи.

– Так и сделаем, Михаил Григорьевич, – ответил командир и кивнул рулевому.

Шёберг двинул на себя сектора газа и завертел штурвалом:

– Запишите расход боеприпасов.

Мишень освидетельствовали. Возник спор: считать ли попаданием лёгкое касание боковой поверхности, в результате чего отлетела щепка не из крупных. С некоторыми трениями сошлись на попадании трёх пуль из девятнадцати. На Руднева наибольшее впечатление произвела пробивная способность: не менее шести брусов. По его подсчётам, каждый снаряд пробил аршин древесины. На это Малах осторожно заметил, что всё же детали мишени сосновые, а не дубовые.

Поэтому Семаков ничуть не удивился, услышав от капитана «Херсонеса» уже после швартовки к причалу:

– Владимир Николаевич, нельзя ли сию картечницу разместить у меня? Сами знаете, на палубе у нас места намного больше.

Семаков проявил наивысшую дипломатичность, тем более что иностранный лейтенант к тому моменту отбыл.

– Насчёт места вы правы, Иван Григорьевич, но тут такое обстоятельство имеется: картечница не принадлежит Российскому императорскому флоту. Он за неё ни копейки не платил. Нам изготовители передали картечницу на испытания, а решение по изготовлению и продаже – это к ним. Entre nous[21], мне кажется, что решение будет принимать даже не Малах Надирович, а его начальство. Но если картечница хорошо себя покажет, то похлопочу, чтобы и вам она досталась.

Дракон получил очередную взятку, но сперва устроил бомбардировку ещё одному кораблю. Под раздачу попала тридцатипушечная «Артемиз». Удостоверившись в гибели врага, Таррот взял курс на Босфор.

Ему повезло. Эскадра как раз вышла из пролива. Дракон пересчитал все корабли и запомнил их особые приметы. Могучая память крылатой расы не подвела в очередной раз: три корабля, за каждым из которых на короткой дистанции тащилось ещё столько же и ещё девять сверх того. Буксирный трос в дневное время драконьи глаза, разумеется, увидели бы, но ночью даже острейшее зрение Таррота оказалось недостаточным. Но уж очень три пары кораблей повторяли перемещения друг друга. Три работающих тепловые машины, остальные на парусах. На трёх кораблях две мачты, ещё три (те самые, что, похоже, на буксире) вообще без мачт, остальные трёхмачтовики.