Сама себе поражаюсь: я бы предпочла чувствовать раскаяние, а не блаженствовать в личном раю. Я бы сделала только такой выбор.

– Пришвартуемся чуть подальше. Там нас встретят Зорнов и доктор Марике, – говорит Пеллегрин.

Пока я размышляла о социопатах и домах их мечты, он успел набросать на салфетке замысловатую карту – но не с высоты птичьего полета, а так, словно айсберг «Атласа» разрезали сверху донизу.

– А отсюда можно попасть внутрь, – Пеллегрин рисует около особняка идеальнейшую крошечную звездочку. – Вход вполне впечатляющ и совершенно безопасен, – на салфетке появляется вторая звездочка, – поэтому до него Зорнов и Марике вас сопроводят, а затем вы разделитесь.

Ясно. Мы должны продемонстрировать доктору Марике, насколько надежно место обитания. Вот единственная причина (по крайней мере, в глазах Зорнова), по которой нам дозволено присутствовать на встрече. Мой отец наверняка был убедителен в своих аргументах, раз уж вожаки обращаются с доктором Марике столь «доверительно». Но может ли он как-то повлиять на ход событий?

Вожаки, разумеется, понимают, что полный энтузиазма, жаждущий работать ученый куда ценнее того, кто просто пытается не умереть. В любом случае встречу проводят якобы для того, чтобы убедить доктора Марике присоединиться к команде моего отца. А это, в свою очередь, подразумевает, что Марике может отказаться.

Оглядываюсь через плечо, проверяя, одни ли мы на палубе. Пусть Ава и мертва, но осторожность никогда не помешает. Если Старк или Грей успели что-то подслушать, нашей затее конец.

– А доктор Марике в курсе, что у меня… Он знает о передаче? – машинально накрываю карман с пузырьком пальцами.

– Конечно, – подтверждает Пеллегрин. – Будь начеку, постоянно ищи лазейки и быстро передай ему кровокод. Марике тоже будет наготове, но не пытайся привлекать его внимание заранее и не жди сигналов после.

Пеллегрин вздыхает. Можно подумать, что он сбросил с плеч тяжеленный груз, который теперь перекочевал на меня.

– Твой отец верит ему, Иден, поэтому и ты можешь ему доверять, – добавляет Пелл, и луч яркого света заставляет его глаза вспыхнуть. – Он прекрасно знает, что стоит на кону.

Я уверена: Пеллегрин подразумевал доктора Марике, а не моего папу, но не могу выбросить из головы то, что мне послышалось.

Отец прекрасно знает, что стоит на кону.

Он понимает, что пузырек крови – хотя нет, не просто крови – способен исцелить мир.

И знает, что умрет – и я тоже погибну вместе во всеми остальными, – если наше «предательство» обнаружат.

Но даже в этом утопающем, отчаянном мире, где власть берет верх над любовью, где людям режут глотки и где безумствуют Волки, я все равно хочу жить.