А стеклянный дворец Зорнова не так примитивен, как кажется на первый взгляд.

Зорнов взмахивает рукой. Двери автоматически открываются, покорные его воле. Мы переступаем порог особняка.

На белоснежной столешнице сверкает начищенная кухонная утварь. В центре помещения расположен большой стол-остров. На бамбуковом блюде нежатся гранаты и хурма, в красной керамической подставке аккуратно лежат свежие яйца. Отряд прислуги орудует сковородками и острыми ножами. В соседней комнате находится бамбуковый стол на двенадцать персон, однако накрыт он лишь на одного.

«Как тут тоскливо», – проносится у меня в голове.

Зорнов уводит нас из оживленной, залитой естественным светом кухни, и мы ныряем в лабиринт коридоров, изогнутых, как серое вещество человеческого мозга.

А в этом стеклянном доме гораздо легче спрятаться, чем я думала.

Во-первых, в местах, куда не попадают солнечные лучи, царит полумрак: тени сгущаются в углах коридоров, и приглушенный фиолетовый свет не спасает ситуацию. Но, очевидно, так сделано намеренно: чтобы вызвать затруднения у гостей Зорнова.

Во-вторых, стены неспроста стеклянные – на то, что творится снаружи, в общем-то, интереснее смотреть, чем наблюдать за тем, что творится внутри особняка.

Но это логично: ведь в самой резиденции почти ничего нет. Здесь пусто, как в склепе. Призраки, блуждающие по дому, привязаны лишь к столовой, к кухне и к прачечной.

Зорнов продолжает идти по коридорам. Как было бы удобно передать пузырек с кровью Марике именно сейчас… Но Зорнов крепко держит доктора Марике за плечи и всякий раз, когда Пеллегрин пытается к ним приблизиться, бросает короткое «Место!», будто Пеллегрин не человек, а дрессированный пес.

В конце концов мы выбираемся из недр этого лабиринта и попадаем в огромный, широченный холл с высоким потолком. Нас вновь озаряют яркие солнечные лучи.

По-моему, холл способен вместить больше сотни человек, однако служит он для утехи лишь одного.

Я смотрю в панорамное окно, откуда открывается невероятный, потрясающий вид. Каменные преграды по обе стороны острова, прибой, песок, ровные ряды пальм и тропических цветов и бесконечный океан.

Все в холле – современное, новенькое, чистое, за исключением антикварного кабинетного рояля. Видавшее виды дерево кое-где поблекло, клавиши пожелтели. Но на инструменте нет ни пылинки.

Зорнов отпускает доктора: на безупречной розовой рубашке темнеет влажный след руки вожака.

– Стоять на месте.

Он не обращается ни к кому конкретно, но мы замираем как вкопанные. Включая и доктора Марике. Зорнов, никак это не прокомментировав, направляется к роялю.