– Заговор с целью убийства двух и более человек. – У Горчакова заходили желваки, но он продолжил официальным тоном: – Мы перехватили ваши переговоры с Компанией, капитан Дженкинс, и записали их. Вам потребуется чертовски хороший адвокат. – Пауза. И после нее русский, не сдержавшись, взмахнул кулаком: – Проклятье! Я был уверен, что мы выйдем из подпространства раньше убийц!

Денни закусил губу. Сол громко всхлипнул. Адиль же молчал, оглушенный и растерянный. Им снова не повезло.

– И спасти вас может только чудо, – закончил Горчаков, бросив взгляд на погибающий «Иерусалим». – Только чудо…

С крейсера стартовали шаттлы – несмотря ни на что, капитан «Брусилова» распорядился провести спасательную операцию, но все знали, что надежды мало.

Надежды нет.

«Иерусалим» падал.

Горел и падал.

Катастрофа повредила часть посадочных двигателей, а оставшиеся не могли ничего изменить. Надрывались, но не могли.

«Иерусалим» падал.

Торпеда расколола монастырь на три части. «Тягач» завертелся, закувыркался, ушел прочь от планеты, словно намереваясь спрятаться за второй луной, но не добрался, разумеется – взорвались системники, превратив межзвездную машину в груду космического мусора. А грузовой и пассажирский отсеки развалились еще при взрыве торпеды, образовав на орбите печальное облако обломков.

Но при этом до сих пор никто не погиб, поскольку весь экипаж «Иерусалима» собрался в самом защищенном отсеке корабля. В том, который не улетел и не развалился, а покружив немного, начал неуправляемый спуск к планете, постепенно набирая скорость и окутываясь пламенем – результатом жуткого трения при входе в атмосферу.

Разрушаясь и раскаляясь.

Кто-то плакал – да. И сейчас это не было стыдным.

Кто-то молился – да. И сейчас это было уместным.

Кто-то ушел в себя, кто-то смотрел на иконы, кто-то пытался говорить и даже кричать – от страха, а игумен Георгий зажег тоненькую свечу, улыбнулся и произнес мягким, прекрасно поставленным голосом:

– Чудо, братья! Чудо случится сегодня, нужно лишь верить. Мир примет Храм, поскольку есть в нем любовь и благодать. Полюбите этот мир, братья, потому что он – наш. Полюбите – и случится чудо! Полюбите!

Тоненькая свеча в его руке не дрожала.

Отец Георгий улыбался.

«Иерусалим» падал, неся новому миру свет своего огня…