– И начались теракты…

– И начались теракты.

– И почти десяток лет вы держали пол-Галактики в страхе. Земля, Один, Грукхарц, захваты кораблей… А потом все прекратилось. Перегорел?

– Перегорел, да. И не я один. В «Синей Смерти» нет смысла. Не построишь рай на трупах – но и сидя на ровном месте, ни хрена не сделаешь. Так что мы тихо-мирно свернули лавочку и теперь доживаем свой век. Без цели и смысла. Ты спрашивал, не боюсь ли я, что ты меня сдашь? Так вот: не боюсь. Мне уже плевать. Какая разница, воля вокруг меня или тюряга, если внутри пусто? Запомни, парень, власть – страшная игра и никого не отпускает. Даже если вырвешься назад – так перемелет тебя зубищами, что уже не будешь прежним.

– Человек никогда не остается прежним, Каспар. Нас меняет каждое путешествие, каждое свершение, каждый увиденный сон и каждый разговор. Ночью ты закроешь глаза – а утром откроет их кто-то иной. Остаться прежним – иллюзия. Не обольщайся. Уж поверь мне как чародею, кому с малолетства приходится изменять сам способ мышления: метаморфозы происходят незаметно, но постоянно. Помнишь тех двоих, что начали этот разговор? Знай – их больше нет.

– Да, парень, это ты хорошо сказал… И того молодого Каспара, что создавал «Синюю Смерть», больше нет, и того, кто разочаровался в ней, тоже давно уже нет… Кстати, а скажи-ка, парень, как тебя зовут?

– Нифонт. Нифонт Шривастава.

– Интересно было побеседовать, Нифонт. Знаешь что, держи код обруча. Может, еще свяжемся как-нибудь.

С того памятного знакомства в кабаке прошло много времени.

Шривастава вполне мог бы переменить место жительства, восстановить утраченные наработки и защитить свою диссертацию там, где трения со старой сволочью Шагалом не имеют ни малейшего значения. Но он не стал этого делать. Прикинулся сломленным и униженным, набросал другую работу, куда менее амбициозную, получил-таки звание магистра магии – или, если угодно, кандидата магических наук… Горделивые профессора и академики явно сочли себя отмщенными, созерцая поверженного и растоптанного выскочку.

Некоторые, действительно осторожные, следили за спектаклем с подозрением, памятуя, сколько масок в запасе у по-настоящему хорошего чародея. Спектакль, однако, не спешил прекращаться, и настороженность со временем утихла.

Нифонт меж тем работал. Он продолжал развивать и углублять темы первой, оплеванной диссертации, но появились у него и другие интересы. Те немногие, кто поддерживал с ним связь, нередко замечали его читающим труды по истории и психологии. Чародей копил информацию, систематизировал, анализировал… И делал выводы.