Однажды, когда он просматривал новости, его внимание привлекла заметка о молодом чародее из Минтдарградского университета, который попытался покончить с собой, – спасли его буквально чудом. Заинтересовавшись, Нифонт запросил подробности и выяснил, что причиной был нервный срыв – а нервы у несчастного сдали после беспощадной критики научных изысканий. Заключительный штрих: одним из главных участников травли был Шагал.

«Интересно… – задумался чародей. – Надо бы навести справки, познакомиться лично. Что же ты такое придумал, мой неудачливый друг…»

Нифонт шагал по Минтдарграду. Ветер с реки нес с собой зябкую, но бодрящую влажность, лучи заходящего солнца раскрашивали массивные здания в апокалиптические краски. Окна подхватывали этот свет и отражали ослепительным блеском расплавленного золота – порой казалось, что за каждым из них полыхает пожар.

«А ведь когда-то мне здесь нравилось, – подумал чародей. – И правда нравилось».

Впрочем, что греха таить, здесь нравилось ему и сейчас. Города империи возводились с учетом многовековых традиций колдовства, и, разумеется, чудотворцы чувствовали себя там как дома. Ни одна деталь не была лишней, во всем имелось скрытое, символическое значение. Даже самые молодые из городов империи быстро обретали терпкий привкус тайны, загадочную, трудноуловимую атмосферу, обычно свойственную лишь очень старым поселениям с богатой историей. Таково преображающее действие магии, наиболее полно выразившееся в столичном Дин-Дугаре – Нифонт однажды побывал там со школьной экскурсией и на всю жизнь сохранил ни с чем не сравнимые впечатления. То был город, построенный чародеями для чародеев.

Но была у этой медали и обратная сторона, изъян, тщательно скрытый вуалью чудес и паутиной мерцающих на стенах рун. В империи Костуар любой, кто не владел магией, автоматически считался созданием второго сорта. У него было меньше прав и меньше свобод, и хотя по-настоящему угнетенными назвать простых имперцев было нельзя, они давно привыкли жить, зная: что бы ни выкинул приключившийся рядом чародей – он в своем праве. Противопоставить ему нечего. Если совсем зарвется – его осудят и покарают свои же, но случается это не столь часто, а у кого другого шансов засудить колдуна и вовсе нет. Меланхолия витала над империей темным облаком, и хотя специалисты порой сглаживали в ноосфере наиболее острые пики, полностью развеять эту мглу не сумели бы и все чародеи мира разом.

Впрочем, этим дело тоже не ограничивалось: самопровозглашенные вершители судеб и между собой уживались, как скорпионы в банке. Нифонт и сам познакомился с этой неприглядной стороной жизни, впрочем, его-то зацепило лишь краешком. А вот человек, к которому он идет сейчас… Ему все эти игры обошлись гораздо дороже. А ведь и он увяз в этом болоте не столь уж глубоко: по-настоящему опасные и грязные интриги неизбежно притягивают бдительное око Тайной полиции, и когда кто-то пересекает незримую черту – в ночи льется кровь и слышатся крики, а наутро оказывается, что некоторые особо амбициозные чародеи исчезли без следа.