Впрочем, разве только в империи происходит подобное? Не везде ли одно и то же? Истинная Земля, Кьярнад, Эйкуллария, Иссхаркатащщ, Уркрахт… Обличья разные, суть одна. В головах разумных существ царит хаос, и не под силу смертному его исправить…

Шривастава покачал головой. Да, разговор с Каспаром глубоко запал ему в душу. Впрочем, с той поры он успел как следует изучить вопрос и прийти к собственным умозаключениям, подчас разительно отличающимся от прежних. Проблема была отнюдь не в наличии власти как таковой, не в том, что одни доминируют над другими. На данном этапе это неизбежно. Нет, настоящие корни мирового безумия таятся куда глубже, уходя в те времена, когда еще не было ни языка, ни даже смутной искры самосознания…

Ладно, довольно. Эти размышления и так занимают большую часть времени, вернуться к ним можно и потом. Не стоит позволять им превратиться в одержимость. Хмыкнув, Нифонт шагнул в подъезд – замка на двери не обнаружилось, похоже, его кто-то вырезал – и начал подниматься по сумрачной лестнице. Отыскав нужную квартиру, чародей надавил на кнопку звонка.

Вскоре за дверью послышались шаги. Пауза – видимо, хозяин прильнул к глазку.

– Кто вы? – раздался наконец голос из-за двери.

– Товарищ по несчастью. Меня тоже в свое время старательно завалил Шагал.

Щелкнул замок, дверь открылась. За ней обнаружился хозяин квартиры – чуть сутулящийся, носатый, с нечесаными волосами, на несколько лет моложе самого Нифонта. Слева от него с потолка свисал небольшой амулет, мерцающий зеленоватым светом. Знакомая игрушка – предупреждает о дурных намерениях, сигнализирует, можно ли доверять пришедшему. Неудивительно, что открыли без колебаний.

– Заходите, – посторонился хозяин, пропуская гостя, и протянул руку: – Автолик Бернштейн.

– Нифонт Шривастава.

«Вот уж точно что Автолик», – подумал гость, окинув беглым взглядом жилище неудавшегося самоубийцы. Насколько он помнил из курса древних языков, это имя означало «волк-одиночка». Что ж, следовало признать: новый знакомый соответствовал на все сто. В квартире он явно жил один, а сама она могла быть кратко описана двумя словами: творческий бардак. Это состояние часто характеризует обиталища чародеев, но Бернштейн ухитрился возвести свой персональный хаос в некий локальный абсолют. На стопке книг могла обнаружиться сковородка с остатками яичницы, а посреди сковороды – горделиво возвышаться клетка с зеленой саламандрой.

– Припоминаю, – кивнул Автолик, продвигаясь в глубины своего рукотворного хаоса. – Этот цудрейтер, в смысле Шагал, поминал вас, было дело… Сравнивал мои изыскания с – прошу прощения, я цитирую дословно – «ахинеей теперь-уже-магистра Шриваставы». Я вас не задел?