– Товарищ Сталин, – в приоткрывшуюся дверь сунулся матрос из охраны особняка. – К тебе иностранец какой-то. Говорит, дело у него важное.

– Иностранец? – поднял бровь Сосо. – Ну, приглашай, Василий, раз дело. И распорядись, пожалуйста, чтобы нам чайку покрепче заварили. Гость все-таки.

Матрос исчез, и вместо него появился незнакомый мужчина лет сорока. Сосо, повидавший в своей жизни всякого, мгновенно оценил посетителя. Никаких сомнений, что перед ним – настоящий аристократ. Благородные черты лица и волевая складка меж бровей, решительный подбородок и холодный ум в глазах. А подтянутая фигура и четкость движений за версту выдавали в нем кадрового военного. Это, судя по всему, птица высокого полета, а значит, речь пойдет о чем-то серьезном. Впрочем, Сосо догадывался, о чем именно.

– Разрешите войти?

– Входите, присаживайтесь.

Сталин сел за стол и незаметно выдвинул второй сверху ящик, в котором лежал браунинг. Сейчас, после разговора с Пятаковым, можно было ждать любой неожиданности.

«Хотя, скорее всего, сейчас со мной будут говорить о деньгах, – подумал он. – Убить меня можно и позже. Ну, пусть говорят. Если Ильич свое дело до конца довести не успел, это придется сделать за него».

Иностранец, глядя через стекла пенсне светлыми глазами, протянул через стол визитную карточку. На листочке тонкого белого картона черными буквами было написано:

– Понятно. – Сосо усмехнулся уголком рта и небрежно обронил лощеную картонку на стол. – Джон Смит – это как у нас Иван Иванов. Я думаю, что вы пришли сюда не за интервью.

– Ну, как сказать… – Джон Смит снял пенсне.

Он с улыбкой откинулся на спинку стула, но глаза его, внимательно ощупывающие лицо собеседника, продолжали оставаться холодными, как у рыбы.

– Когда один человек спрашивает, а другой отвечает, это можно назвать интервью.

– Пожалуй, – согласился Сталин, придвинув поближе пепельницу. Раскуривая трубку, он не менее откровенно разглядывал гостя. – Ну что ж, спрашивайте.

– По нашим прогнозам… по прогнозам нашей газеты, – улыбнувшись, уточнил «корреспондент», – место погибшего господина Ульянова займете вы. Точнее, как я понял, уже заняли.

– Допустим, это так.

– Не допустим, а именно так. Впрочем, это не имеет значения. Значение имеет то, что господин Ульянов имел перед нами… перед нашей газетой… определенные обязательства.

– Я знаю, – спокойно сказал Сталин, спокойно глядя в безжизненные глаза иностранца.

– Даже так? – удивился тот.

– За полчаса до своей трагической гибели товарищ Ленин посвятил меня в детали вашего сотрудничества. Так что за власть Советов меня агитировать не нужно.