– Ну что, подлые заговорщики? – протирая пенсне, усмехнулся Потапов.

Он сел на стул и принял стакан чая от Всеволода. Подхватив щипчиками пару кусочков сахара, кинул в янтарный напиток и, помешивая ложечкой, взглянул на присутствующих.

– Пришли наконец к общему знаменателю?

– Сказать по правде, не пошел бы я на эту сделку. – Корнилов был предельно серьезен, едва ли не торжественен. – Добило меня то, что Станислав рассказал мне о так называемом «корниловском мятеже», причем со всеми подробностями. И знаете, самое интересное то, что было у меня какое-то предчувствие. Потому, может, и поверил. Трудно, конечно, в одночасье все свои жизненные принципы с ног на голову ставить…

…Человек сидел на стуле, не поднимая глаз. Тяжелые шторы на окнах были плотно задернуты, отсекая этот крошечный мирок от внешнего шума. И в этой тишине только настенные часы в дубовом корпусе невозмутимо вели свой отсчет времени. Второй секретарь посольства Вернон Уолл, конечно, понимал, что его посетитель использует простейший прием, чтобы «напрячь» собеседника. Но все равно его это нервировало.

– Вы можете поручиться за результат?

– Все под Богом ходим, – пожал плечами невзрачной внешности человек, сидевший по другую сторону стола. – До сих пор, однако, никто не жаловался.

– Я плачу вам хорошие деньги не за философию.

Неприметный чуть заметно усмехнулся, и секретарь вдруг понял, что собеседник видит его насквозь – и его плохое настроение, оставшееся от разговора со страдающей мигренью и вечно всем недовольной женой. И подсознательное желание показать «этому убийце» – кто здесь хозяин. Скулы Вернона чуть порозовели, но именно это понимание помогло ему овладеть собой.

– Вас рекомендовали как отличного специалиста. Хочется верить словам, но мы, как вы знаете, народ недоверчивый.

– Не стоит делить шкуру неубитого медведя, – негромко сказал человек. – Задание может быть не выполнено лишь в одном-единственном случае – если я умру раньше. Но это маловероятно. Рядом с ним нет людей моего класса. И здоровье у меня пока хорошее.

Говоря это, он вдруг поймал себя на мысли, что впервые в жизни заранее ручается за результат. У него были свои правила в жизни, собственные приметы и суеверия, от которых он никогда не отступал. И первый раз в жизни холодок какого-то потустороннего страха шевельнулся внутри. Человеку вдруг захотелось встать и молча уйти.

Но он продолжал сидеть, разглядывая бронзовую чернильницу в виде застывшей с поднятой передней лапой собаки. Причиной того, что он остался, была вовсе не гордость. Это чувство, как и все прочие химеры, для настоящего специалиста – пустой звук. Эмоции – слишком большая роскошь и прямой путь в деревянную шкатулку. Просто человек точно знал, что сейчас в России специалистов его класса попросту нет.