– Ты прямо мои мысли читаешь, – проворчал Стас.

– Я вот думаю… – Всеволод прищурил один глаз. – А не прознал ли наш гость от господина Потапова вашу биографию?

– Ну, Всеволод! С тобой невозможно работать! Я рядом с тобой умственную неполноценность испытывать начинаю! – Стас шутливо ткнул товарища в бок и уселся в кресло. – Ладно, сделаем приличествующую случаю мину и примем дорогого гостя как подобает.

Вошедший Корнилов, против обыкновения, был в штатском.

– Здравствуйте, Станислав, – войдя, поздоровался генерал. – Как себя чувствуете?

– Спасибо, уже лучше, – отозвался Сизов, ломая голову над причиной, заставившей этого непредсказуемого человека вдруг ни с того ни с сего явиться сюда, да еще в цивильном платье. – Простите, что встречаю сидя…

– Ради бога! Сидите, сидите! – Корнилов, щуря свои хитрые калмыцкие глаза, переводил взгляд со Всеволода на больного. – Я полагаю, раз этот господин здесь, у вас нет от него секретов.

– Совершенно верно, – кивнул опер.

– Вам привет от генерала Кошко, Станислав. А в качестве верительной грамоты он попросил меня передать вам вот это.

На раскрытой ладони генерала алело удостоверение сотрудника МУРа.

Глава 18 Меч и фиалка

Глава 18

Меч и фиалка

…Самовар, стоящий на столе, уже был наполовину пуст, когда в дверях возникла ладная фигура генерала Потапова.

– А что, меня чаем угостят? – спросил он, поздоровавшись со всеми.

– Присаживайтесь, Николай Михайлович, – поднявшись, радушно показал на стул Столыпин. – Пойдем, дочка, нам разговоры этих карбонариев ни к чему.

– Что вы так-то, Петр Аркадьевич? – с легкой укоризной поглядел на него вошедший. – Я себя каким-то Ванькой Каином почувствовал….

Наташа вывела из-за стола огорченного Андрюшку и, держа его за руку, заковыляла к выходу. Мальчишка обернулся на отца в надежде «на помилование», но, встретив строгий взгляд, решительно выдернул у матери руку и с независимым видом вышел за дверь впереди нее.

– Нет уж, – решительно выставив перед собой ладонь, сказал Столыпин, – поздновато мне в р-рэволюционэры подаваться. Честь имею.

По-военному коротко он кивнул седой головой и вышел, аккуратно прикрыв за собой двери.