– Кстати, о мужских разговорах, – улыбнулся Стас. – Ты еще до этой красавицы не добрался, горец?

– А что? – хитро прищурился Сосо. – Ревнуешь, что ли? Не надо было тогда в секретари отдавать.

– Да ну, – засмеялся опер. – Чего мне ревновать? Просто интересно, на самом деле она такая ледышка или передо мной комедию ломала?

– Знаешь, похоже, что на самом деле.

– Значит точно. Если уж такой кобель, как ты, ничего не добился, ситуация безнадежная.

– Чего это я кобель? – искренне удивился Сталин.

Вынув изо рта погасшую трубку, он выбил ее в пепельницу и стал набивать табаком.

– Наливай, чего сидишь? И почему это я кобель?

– А кто же еще? – хмыкнул опер. – В деревне этой, где отбывал, с малолеткой жил?

– С какой малолеткой? – возмутился Сосо. – Здоровая девка, взрослая!

– Какая же взрослая, когда ей четырнадцать всего?

– Слушай, я что, паспорт у нее требовать должен? Я же вижу, что она уже взрослая. И сама не против, и родители. Кто там, в деревне, эти годы считает? А у нас на Кавказе, знаешь, как определяют, можно девушку замуж брать или нет?

– Знаю, – Стас отхлебнул вина. – Папахой кидаете.

– Вот! А Лидку не то что папахой, оглоблей уже не сшибешь! А ты – малолетка!

«А ведь верно, – подумал опер. – Ведь про эту девку судили-рядили с позиций конца двадцатого века. А здесь их замуж не по паспорту отдавали, а как в тело войдет».

Звук шагов со стороны коридора прервал его мысли. Стас насторожился и вопросительно поглядел на Сталина.

– Камо, наверное, – ответил тот на невысказанный вопрос. – Он говорил, что заглянет, если время выберет.

В подтверждение его слов тот, чье имя было упомянуто, возник на пороге собственной персоной.

– Привет, друзья! – блеснул улыбкой Камо, здороваясь с обоими за руку. – Как дела, Станислав? Больше не беспокоили тебя?

– Нет, – мотнул головой Стас. – Да я своих в Эстонию отправлю, тогда мне попроще будет.