Пожив здесь, он с грустью убедился, что история, написанная в учебниках, реальности соответствует примерно как в том старом анекдоте про газетную заметку: «Да, все верно написано. Только не десять тысяч, а десять рублей… и не в шахматы выиграл, а в карты проиграл…» Так и здесь. Почему, скажите на милость, нигде ни словом не упомянуто о том, что в Зимнем дворце располагался госпиталь? И что с ним, собственно, стало потом, после Великой, мать ее перетак, Октябрьской революции?

Сизов усмехнулся. Ну скажи ему кто, что он с мандатом в кармане будет в Зимнем дворце арестовывать Временное правительство – счел бы шуткой низкого пошиба, это в лучшем случае. А поди ж ты… Еще, чего доброго, в учебники попадет. Если, конечно, в этом времени летописцы историческим астигматизмом не страдают.

– Где кабинеты правительства, знаешь?

Иван Карлович кивнул и махнул рукой, приглашая следовать за ним. Вот уж действительно бардак! Тяжелая створка подалась под рукой безо всяких усилий и закрылась, отсекая их от пронизывающего ветра.

Проникнув в здание дворца, нападающие рассредоточились по коридорам и двинулись каждый в своем направлении. Стас с группой бывших офицеров взлетел по обитой досками Иорданской лестнице на второй этаж. Свернув в правый коридор, они осторожно двинулись за Вернером через Аванзал, весь заставленный койками с лежавшими на них ранеными. Резко ударил в нос запах йода и карболки.

В дальнем углу мужчина в белом халате сосредоточенно менял повязку пацану-кадету, у которого еще и пушок над верхней губой не пробился. Рядом метался в горячечном бреду парнишка немногим старше его. Кто-то спал, надрывно стеная, кто-то баюкал у груди спеленатую руку, но были и такие, что встретили вошедших настороженным блеском глаз.

– Куда вы? – кинулась навстречу им худенькая сестра милосердия. – Вы что, не видите?

– Не шумите, – примирительно улыбнулся Вернер, мягко отстраняя строгую сестру с дороги. – Мы пройдем и никого не будем тревожить, идет?

Николаевский и Концертный залы, в которых царила тишина, они миновали быстро. Перед дверью, ведущей в Малахитовую гостиную, Стас положил руку на плечо Ивана Карловича и прислушался.

– А я вам говорю, Петр Иоакимович, держаться! Во что бы то ни стало! – послышался за чуть приоткрытой дверью резкий голос.

Услыхав приближающиеся шаги, Стас махнул рукой и отскочил к стене. Едва его «гвардия» успела сделать то же самое, как створка распахнулась и в Концертный зал вышел мужчина в полувоенном френче. Через плечо был накинут ремень, на котором болталась деревянная колодка с маузером. Видимо, заметив краем глаза какое-то движение, мужчина схватился за маузер. Однако вытащить его не успел – его локти стиснули сзади стальные кисти Вернера, а в лоб уперся «люгер» Стаса.