– Кто? – коротко спросил Сизов, глядя в светлые, навыкате, глаза.

Второй рукой он предусмотрительно скрутил воротник френча, чтобы не создавать шума раньше времени.

– Пальчинский, начальник обороны дворца, – просипел тот, с ненавистью глядя в глаза оперу.

– Ясно. Семенов, упакуй его, – распорядился Стас.

Пожилой поручик Семенов, всю жизнь прослуживший в пластунах, молча кивнул и ловко сгреб начальника обороны. Махнув рукой: «За мной!», Сизов распахнул массивную дверь и вошел в Малахитовую гостиную. За ним, почти без шума, стал втягиваться его отряд. Услыхав голоса, доносящиеся из соседней залы, «группа захвата» двинулась туда.

В Белой столовой, сидя за столом, спокойно ужинали почти все члены Временного правительства. Тонко звенели серебряные приборы, задевая о фарфор. М-да. Судя по расставленным на столе блюдам, министры на своих желудках явно не экономили.

– Приятного аппетита, господа, – спокойно произнес Сизов, опустив «люгер». – Позвольте вам сообщить, что все вы арестованы именем Военно-революционного комитета.

– Но позвольте! – скомкав салфетку и с грохотом опрокинув стул, вскочил высокий Кишкин. – Это произвол!

– Не будем спорить о терминологии, – пожал плечами Стас. – Подчинитесь силе и ни о чем более не беспокойтесь. С этой минуты за все беспокоиться будет товарищ Сталин.

… – Что, прямо так и сказал? – согнутым пальцем тронув ус, рассмеялся Сосо.

– А, пусть знают, – махнул рукой Стас. – Я им за все их реформы кол бы осиновый в глотку загнал… Да ладно, проехали.

Сталин отхлебнул из стакана черный, как деготь, чай, чуть поморщился, поставил стакан на стол и, мягко, по-рысьи, прошелся по кабинету.

– Товарищ Антонов-Овсеенко на тебя жаловаться приходил.

Стас громко хмыкнул.

– Говорит, товарищ Сизов контрреволюции помогает.

– А что проказу распространяю, не говорил? И молоко у коров не створаживаю?

– Ну, чего ты на него взъелся? – повернувшись к нему, вдруг совсем другим тоном сказал Сосо.

Стас прикурил папиросу, с наслаждением выпустил дым и вздохнул.

– Извини, Сосо. Ну, дурак он, понятное дело… я тоже виноват, не сдержался. Он в госпитале «шмон» учинить собирался, юнкеров беглых искать. А его «орлы» все кривые, как турецкие сабли. Они за один косой взгляд на штыки поднять готовы и, не дай бог, если кто им слово поперек скажет… церемониться бы не стали… Послал я его оттуда. Народу со мной много было, не рискнул за кобуру хвататься. Погрозился и отвалил.