— Тилгерик?

— Ты верно понял.

— А чего тут понимать? — осклабился Олувар. — Я всегда замечал, что Абракзис выделяет этого котенка среди других. Все закрывали на это глаза, но я — нет. Единственный сын, которого смогла родить ему Дже́рма.

— Твоя сестра.

— Слабая особь, — выплюнул охотник. — Смогла дать лишь один помет, да и то все котята передохли вслед за ней. Только Тилгерик и остался.

— Но Абракзис, как говорится у иных разумных существ, имел к ней… чувства. Насколько это было ему доступно. Что-то большее, нежели выбор фаворитки. — Верховный хранитель традиций аккуратно коснулся своих вибриссов, выражая задумчивость. — Кажется, инакие называют это «любовью».

— А я называю это слабостью.

— Согласен. — Ршшагреву нравилась эта беседа.

— Ты хочешь, чтобы я убил старика и занял его место, так?

— Именно.

— Несмотря на то что это смертельно опасная затея?

— Да.

— Берусь. Но при одном условии. Когда я это сделаю, не будет никаких жребиев. Тилгерик отправится на арену и встретится с Судом Десяти. Последняя память о моей никчемной сестре должна быть вымарана.

Верховный хранитель традиций поднялся и приблизился к охотнику.

— Омун на твоей стороне, и я предвижу, что впереди меня ждут долгие годы верного служения новому, достойному вождю.

— Лишь до тех пор, пока я сам не окажусь недостоин, ты хочешь сказать.

— На все воля Омуна. Хотя, мне кажется, тебе бесчестье не грозит.

— Воистину, если доживу до старости, уйду на Последнюю охоту. Большего и желать нельзя. Вскоре я брошу Абракзису вызов, тебе не придется долго ждать.

И слова Олувара не разошлись с делом.