Владимир вздрогнул и заозирался.

— Меня кто-нибудь слышит?

Резко вскочив, художник так же резко упал: от долгого сидения свело судорогой икру. Тем не менее он резво подполз к своему рюкзаку и вытащил оттуда рацию.

— Да, да! Я вас слышу! Кто это? Мив? Это ты?

— Это не Мив, — ответила рация совсем незнакомым голосом.

— А… где Мив?

— Она на арене и вот-вот умрет.

— Что?!

— Она попросила послать по этому переговорному устройству призыв о помощи. Сказала, что вы ее спасете. К сожалению, я решился только сейчас. Удачи вам.

— Алло! Алло! То есть прием! Эй, кто… Прием!

Поняв, что ответа не будет, художник отбросил рацию и, собравшись с силами, встал. Он навис над терминалом лишь для того, чтобы уставиться на него бессмысленным бараньим взглядом. Обрывки знаний пытались сложиться в цельную картину, но пока что у них не получалось.

— Что делать?

— Барабанить по кнопкам и надеяться, что что-то получится. Валим отсюда!

Ковчег бытия загудел, завибрировал, реагируя на неумелое управление, аборигены вокруг стали тревожено разбегаться, а потом летающая сфера рванула в сторону и проломила стены башни, вырываясь в темные звездные небеса.

— Он летит! Летит! Получается!

Дергаясь из стороны в сторону, словно пьяная муха, ковчег бытия стал неуверенно продвигаться к большой круглой конструкции внизу. Хотя бы понятно было, куда стремиться.

— Там что-то происходит, — простонал Кузьма. — Что-то плохое! Давай вниз!

— Я и так вниз!

— Ниже! Еще ниже! Ох, блэт, это она! Она там! И какая-то огромная стремная хрень! Ниже!

— Не могу! Он артачится!