– О! – Эрнандес достал блокнот. – Это интересно! Можете описать незнакомца?

– Я видел его мельком... По-моему, он среднего роста. Широкоплечий, смуглый, но европеец, светловолосый, одет в обычный костюм...

– Почему вы решили, что он европеец?

– Ну как же? – Эчеверриа поднял удивленный взгляд. – Я же антрополог... вижу сразу. Он или славянин, или западноевропеец, француз.

– Может быть, это был русский? Рыбин?

– Ну что вы, Алекс Рыбин прекрасный ученый... и человек, я знаю его отлично. А этого видел впервые.

– Ну хорошо, спасибо за информацию. Узнаете входившего, если встретите?

– Наверное, узнаю. И сразу сообщу.

– Благодарю, сеньоры. Труп мы заберем, я вызову машину.

Эрнандес еще раз козырнул, пожелал всем здоровья и вышел, едва не разбив дверью лоб подслушивающего разговор Нгури.

– Что ты на это скажешь? – спросил он мулата уже в машине.

– По-моему, я тоже видел того парня, – выпалил Нгури. – В городе, у доньи Пепе, он покупал сантолино[55].

Эрнандес иронически приподнял бровь.

– Парней с такими приметами, малыш, в Пикале можно обнаружить сотни три, если не больше.

– Клянусь, сеньор капитан, я его видел! Увижу еще раз – задержу, не будь я кениец!

Капитан промолчал, ожидая, пока в машину влезут эксперт и врач.

– Ну что, Хорхе?

– А дьявол его знает! – буркнул врач, недовольный чем-то. – Никаких ушибов, порезов и ссадин, никаких следов яда – мертв, и все. Не мог же он умереть от укуса комара?

– При чем тут комар?

– Да на шее у него есть небольшая припухлая точка, как от укуса комара. Я сделал соскоб, но вряд ли что-нибудь найду и в лаборатории.