Увидев их, Валка просияла и повела меня дальше по линии берега. Я пошел следом за тавросианским ксенологом, бросив быстрый взгляд на площадку перед скалами, где сидел на корточках Энгин, окруженный, насколько я мог понять, детенышами умандхов. Малыши были почти неотличимы от взрослых, только ниже ростом. Энгин раздавал им цукаты из бумажного пакета. Анаис громко смеялась, когда маленькие существа выхватывали угощение у нее из рук.

Валка сняла с шеста обруч, и я только теперь разглядел свисавшие с него ленты. Десятки лент, с привязанными и вплетенными осколками ракушек и камешками, которые тихо позвякивали от дуновения ветра или движения обруча.

– Для чего они нужны? – задал я ожидаемый вопрос.

Она пожала плечами и передала мне обруч. Почувствовав, что это нечто вроде проверки, я задумчиво повертел странный предмет в руках.

– Эти камни не могут производить много шума.

– Для вас или для меня, – сказала Валка, снова убирая планшет в кобуру на бедре. – Умандхи видят ушами, – она для наглядности щелкнула себя по уху, – для них это очень громко.

Она подошла ближе и посмотрела на обруч через мое плечо. Это была единственная сделанная на совесть, с любовью, вещь в царстве кое-как сложенного мусора. Я провел пальцами по плетеной поверхности обруча и осторожно дернул одну подвеску. Внезапно я зажмурился, воображая, что смотрю на предмет глазами умандха.

На внутренней поверхности обруча выступали бугорки, некоторые из них были тоньше и тверже на ощупь, чем другие. В них чувствовался какой-то узор, какая-то схема.

– Это рельефный орнамент, – заключил я.

Золотистые глаза Валки удивленно вспыхнули.

– Вы читали об этом?

– Нет, – покачал я головой.

По правде говоря, я был слишком занят, переживая из-за утраты свободы, чтобы заниматься чем-то еще.

Она прищурилась и поджала губы, а через мгновение сказала:

– Первой норманской исследовательской партии потребовался десяток лет, чтобы выяснить это.

– Может быть, мне просто повезло.

Не думаю, что Валка поверила моим словам, она просто оставила их без внимания.

– Это какая-то система письменности? – спросил я.

Было бы логично, если бы такая слепая раса использовала письмо, которое можно прочесть при касании.

Валка снова пожала плечами: