– И все-таки вам не следовало это делать. Даже если вы победите, эта священница станет вашим смертельным врагом. О чем вы вообще думали, дьявол вас побери?

– Мне не понравилось, что он назвал вас ведьмой. – Я потер щеку и отвернулся. – Вы это ожидали от меня услышать?

Я не добавил того, о чем на самом деле думал. Если запретить дуэли, их место займут убийства, а высокое положение Гиллиама позволило бы ему безнаказанно совершать любые подлости. При всем нашем очевидном варварстве этот дурацкий обычай давал возможность решить проблему законным путем.

Валка не ответила. Хлыст рядом со мной неловко переминался с ноги на ногу, и я отошел чуть назад. В глубине души я был бы рад, если бы мой друг-мирмидонец ушел, вспомнив о каких-то неотложных делах. Не очень справедливо, после всего того, что мы вместе испытали, и того, что по моей воле нам еще предстоит испытать. Да, я показал себя неблагодарным, но мне действительно не хотелось продолжать этот разговор при свидетелях.

– Да, милорд, – наконец сказала Валка.

С тех пор как я встретил эту женщину, она то и дело поражала меня. Своими странными привычками, этими золотистыми глазами, кожей цвета свежего пергамента, железной решимостью и очевидным недюжинным умом. Даже своей безжалостностью. Что бы вы ни подумали о моем признании, но она пела мне на алхимическом языке, далеком от поэзии. Может быть, именно это меня и привлекало в ней? В ней чувствовалась сталь и даже что-то крепче стали. Адамант, из которого делали космические корабли. Высшая материя.

«Милорд» – это слово резало мой слух. Я невольно опустил плечи и сказал:

– Адриан.

– Что? – не расслышала она.

– Зовите меня Адриан.

Валка резко выдохнула. «Имперцы». Обернувшись к Хлысту, она сказала:

– Для вашего друга будет лучше, если он не позволит убить себя.

С этими словами она резко развернулась и направилась к двери:

– Иначе я сама его убью.

Полминуты мы с Хлыстом стояли и смотрели друг на друга в немом опустошении, пока я не спросил:

– Какого дьявола это может означать?

Мирмидонец приподнял густые рыжие брови:

– Очевидно, что ты не должен умирать.

– Спасибо, Хлыст.

Мы возвратились к неловкому молчанию, ни один из нас не двинулся с места. Но потом мирмидонец дернул подбородком и проговорил: