Ярл Вебьернов отбросил в сторону остатки некогда хорошего и крепкого баклера и направился за вторым. Рука опасно ныла и немела от нагрузки, и, пока появилась передышка, Олаф разминал руку и давал крови наполнить ноющие пальцы. Хрут терпеливо ждал в стороне, гневно раздувая ноздри, улыбаясь и наигранно размахивая топорами по кругу. Первый раунд длился чуть больше минуты.

– Хорошо, что первым треснул щит, а не твоя рука. Тебе нужно быть более подвижным. – Гудред выглядел взволнованным.

– Все хорошо. Сейчас попляшем.

Олаф постарался сказать это уверенным голосом и подмигнул старому другу. Снова два приветственных удара мечом о щит, топором о топор – и берсерк сорвался с места, накинувшись на жертву. На этот раз его удары если и приходились в защиту Олафа, то не встречали должного сопротивления. Теперь Вебьерн выбрал другую тактику и больше уклонялся, ставя блоки, чтобы не парировать, а отвести смертоносные удары. Протанцевав с противником несколько минут, Олаф улучил момент, и когда Хрут после очередного неудачного удара слегка завалился по инерции, меч ярла скользнул и оставил на бедре противника широкую кровоточащую полосу. Берсерк, казалось, не заметил этого и продолжил давить на врага, а его зрачки расширились, сделав глаза похожими на два черных провала в бездну.

Время шло, и силы начали покидать Вебьерна. Ноги налились тяжестью, и все труднее становилось уходить из-под атак берсерка. Как итог, через пару минут второй щит превратился в щепки, не сдержав удара, и теперь у Олафа была рана на руке. Топор пробил уже изрядно прохудившееся дерево и достал предплечье. И вновь противники разошлись по углам. За этот, более продолжительный раунд оба уронили кровь на настил боевого поля, но оба хотели продолжать, несмотря на одышку и боль в уставших мышцах. Теперь у Олафа остался лишь один щит.

– Ты выдержишь до конца? – глядя в глаза северянину, который стал ему как сын, спросил Гудред.

– Все идет по плану. Но этот сукин сын нажрался грибов и теперь не чувствует боли. Даже не хромает от ран.

Олаф оглянулся, чтобы посмотреть, как его противник истекает кровью. За остаток прошлого поединка он успел нанести еще несколько кровоточащих ран. Хрут тяжело дышал, но все так же смотрел на него бешеными глазами.

– Это к лучшему. Чем больше ран, тем сильнее он звереет и теряет контроль.

– Хорошо бы. Мне еще рано пировать в Вальгалле. Не сейчас, – сказал Олаф и постучал мечом по щиту.

Хрут подскочил к северянину, словно и не было первых двух раундов, и обрушил сразу оба топора на подставленный щит. Тот предательски затрещал, но пока держался, чего не скажешь про Олафа. Его ноги скользили в образовавшихся небольших лужицах общей крови, и теперь он был менее проворен. Усталость тоже начала сказываться. Мышцы налились тяжестью, казалось еще немного – и конечности откажутся подчиняться. Вебьерн понимал, что сейчас нужно выложиться полностью. И выкладывался. Ушел от очередного удара и кончиком меча резанул плечо противника; еще уворот, затем блок щитом – и новый порез на животе противника. Кувырок вперед, чтобы уйти от горизонтального удара обоими топорами, встать, развернуться на одних пятках и встретить очередной удар щитом.