«Ты, конечно же, в таком случае даже не станешь ждать, когда Бенегер прочтет все свитки, и вломишься, едва приоткроется створка, — думал пресвитер, — тем самым сломаешь и активируешь все печати одновременно. И в таком водовороте Истинной Силы даже не заметишь капкан, который протащит в себе тот, кто является застежкой заклинания».

Кардинал медленно выдохнул и начал читать молитву на красивом, певучем языке…

…И лишь когда за окном забрезжил рассвет, он торопливым шагом вышел прочь, пройдя предварительно по комнате и задув все свечи.

*     *     *     *

Волдорт почти не спал, все ворочался, переживая события последнего дня, и забылся сном только под утро. Но, когда забрезжил в окне предрассветный лучик, вскочил, едва дверь отворилась. Он увидел одного из людей кардинала, одетого по-походному, с неизменной пикой в руке. Сердце Волдорта в надежде заколотилось, и он едва не подпрыгнул, когда услышал: «Собирайся живо». Священник не заставил себя ждать. Быстро одевшись, последовал за гвардейцем. Снаружи его ожидали еще трое, и так, окруженный квартетом молчаливых солдат, Волдорт, пройдя немыми коридорами, вышел во внешний двор. Свежий воздух, наполненный утренней росой и запахами сада, словно требовал вдоха полной грудью, и Волдорт так и поступил, наслаждаясь чудесным утром. Все было почти готово к отъезду: суетились конюхи и прислуга, укладывая последние пожитки да проверяя упряжь. Сам кардинал, стоя чуть поодаль, о чем-то беседовал с Марком Ирпийским. Видно, удовлетворенный беседой, он похлопал его по плечу и подошел к повозке. Глянув на священника, произнес, как тому показалось, совершенно искренне:

— Разумней было бы не ехать, но твоя добродетель заразительна. Попробуем спасти несколько жизней. Позавтракаем в дороге.

После этих слов Грюон залез в повозку и удобно расположился там. Волдорт забрался следом и занял место напротив. С благодарностью принял кусок хлеба с козьим сыром и стал уплетать за обе щеки, запивая молоком из кувшина. Повозка мягко тронулась и в сопровождении целой кавалькады воинов, телег с провиантом и фуражом, запасных лошадей и волов устремилась на юг: на дорогу, ведущую к порубежной заставе у самых Аргоссов.

31.

31.

Конопатая луна звериным глазом смотрела с высокого ночного неба. Несколько звезд обрамляли ее, словно драгоценные камни на белом воротнике платья, окаймляющие шею какого-нибудь маркиза. Серебристая дорожка лунного света, затаиваясь на середине ильмени, прибегала к камышу и терялась в его зарослях. Рыхлые серые облака быстро плыли, отчего казалось, что лунный глаз иногда подмигивает или томно прищуривается. Когда ночное светило скрывалось за облаками, их края окрашивались в грязно-канареечный цвет с черными рваными полосами.