— Надо осмотреться.

Йерро поводил мечом по воздуху. Из ниоткуда к нему потянулись серебристые ленточки, слились в одно целое у самого лезвия и затрепетали, поглощаемые широкими порами на клинке.

— Now atqe[3], — одними губами сказал ходящий.

Аарк неслышно ответил: «Eite[4]». Кйорт вернул его в ножны и приставил их к стене у входа. Из нижней части ножен выползли черные корни и впились в дощатый пол. Панцирь покрылся сотней мельчайших дырочек, и из них потянулись нити Нейтрали. Стрельнули в стороны, как иглы дикобраза, и тотчас стали невидимыми: аарк осматривал окрестности. Но не в Мире Немолчания, а со стороны Нейтрали. Его сейчас не беспокоили живые, он опасался других, куда более опасных существ. Кйорт был уверен, что они еще придут. Так всегда случается, когда План распадается. К добыче всегда сползаются паразиты и слетается сонм падальщиков. Так будет и сейчас. Только мертвечина не гниющий в земле олень или барсук, а целый План. И паразиты с падальщиками не черви и не птицы. Буря наверняка погубила множество живых существ поблизости. И они станут пустулами. А за ними, конечно, последуют плющ и бреши. А в бреши снова хлынут иномирные существа. Хорошо, когда плющ прорастает быстро. Он связывает бреши на время. Но если нет…

Нейтраль способна врачевать сама себя, но это как с человеческим телом: с какими-то болезнями и ранами оно способно справиться самостоятельно, для каких-то необходимы швы, лекарства, притирки, припарки, молитвы, а какие-то не излечить. И зараза, постигшая Немолчание, была из последних. Как бубонная чума, как черная оспа, как гангрена. И лучшим лекарем для нее был могильщик — Эллоаро. Теперь же вместо него придут другие. Санитары Нейтрали. Только если после Эллоаро они бы поедали останки, то сейчас накинутся на беспомощное, но все еще живое тело. Это будет агония. Ужасная. Полная кровавой пены, страданий, конвульсий и слез.

Кйорт отогнал тяжелые мысли. Время все еще было. Этот процесс небыстрый. И, скорее всего, для такого Плана, как Немолчание, понадобится несколько местных лет. Время убраться отсюда еще есть. Только не в одиночку. Если уходить, то с отцом. Он не заслужил такой смерти. Он достоин переродиться.

Ходящий посмотрел на спящих. Сначала его взгляд ничего не выражал, а затем глаза по-змеиному сощурились. В них блеснула багровая тень подозрения и внезапной догадки. Кйорт подошел к постели и тихонько поднял медвежью шкуру. Смуглые тела заблестели в желтом огне свечей. Ходящий присел на корточки и, держа подсвечник поближе, стал внимательно разглядывать татуировки на телах Амарис и Арлазара. В глазах его заблестела сталь, и холодная улыбка искривила тонкие губы. Даже страшные шрамы не смогли скрыть торжествующее выражение на аристократическом лице. Он аккуратно накрыл спящих шкурой и поднялся. Саркастически улыбаясь, он вернулся за стол и налил себе уже остывшего чая. Залпом выпил. Первой мыслью было тут же получить ответы на появившиеся вопросы, но он передумал, ведь теперь он знает, и этого пока достаточно.