— Для него сойдет и телега на этот раз.

Призрак благодарно склонился в поклоне. Кардинал погладил его по голове.

— Не нужно, сын мой. Скоро мы отправляемся. Это не та армия, на которую я рассчитывал и которой собирался командовать, но много лучше. Тем более что и цель теперь у нас иная. Кстати, наш друг не объявлялся?

— Кажется, я видел его, — шепотом ответил Призрак, выпрямляясь. — Не могу быть полностью уверен, но не думаю, что ошибусь, если скажу, что это он и был.

— Что-то говорил?

— Нет. По крайней мере, я ничего не слышал.

— Что ж, — пресвитер довольно усмехнулся, — значит, у нас еще есть достаточно времени. Скорее всего, мы успеем до того, как все начнется.

— А разве еще не началось? — Призрак многозначительно посмотрел на ящики. — Если это «не началось», то что же такое должно произойти?

— Много чего. Много чего, и я хочу оказаться первым на раздаче, потому что второй порции не предвидится. И я уверен, что, кроме Кашша, есть еще много охочих до дармового супа. Мы как стадо побирушек, что толкается около бесплатных харчей. Уверен, что и до мордобития дойдет дело. И вот тогда эти три десятка упырей помогут мне. Конечно, им не выстоять против других соискателей вроде нашего друга, но им и не нужно одержать победу, лишь на время оттолкнуть от половника.

— Вы говорите загадками, господин.

— Да, — Грюон направился к собственной повозке. — Пойдем, нам пора отъезжать. Время не ждет.

Ворота внутреннего двора со скрипом отворились. Молчаливые, больше похожие на душегубцев слуги по очереди вывели повозки с мертвенями во внешний двор, где царило большое оживление. В свете многочисленных факелов суетились фуражиры, подгоняемые кардинальской охраной. Нервно перешагивали кони, щелкали нетерпеливо хлысты. Увидев, что пресвитер дал отмашку на отправление, несколько конников устремилось вперед, а за ними потянулся весь караван.

*    *    *    *

Вереница повозок в сопровождении полчища вооруженных всадников, тем более отправленных ночью, должна была вызвать большие пересуды в городе на следующий день: вывозит ли новый король дворцовое золото, или готовит необдуманный поход, или еще десяток пустых, безбрежно глупых, но оттого кажущихся очевидными причин. Так и вышло. Но кардинала это теперь мало волновало. Тем более Марк Ирпийский — опытный правитель, и сейчас, когда ему кажется, что самое страшное позади, он легко разберется со слухами.

Кардинал же двигался к своей новой цели. Теперь она была куда более сладостной и заманчивой, нежели свержение Папы. И даже мысли о ней заставляли его испытывать некое возбуждение и волнение. Конечно, он не забыл о Волдорте и обещании, данном ему. Однако все их беседы всегда ходили и кружили лишь около главной темы — книг Остэлиса, но никогда не задевали ее. Волдорт пытался аккуратно перейти эту грань, но Грюон всегда умело избегал ядра темы, позволяя лишь касаться краешка. Все его внимание сейчас было приковано к Призраку. Он незаметно и внимательно следил за своим слугой, знал, что рано или поздно, но Кашш или его слуги найдут лазейку и попытаются завладеть короной. И тогда все пропало. Потому потихоньку укрывал Призрака от глаз духов, тем более что кардинал видел, как полыхает над головой брата Хэйла Нейтраль, расчерченная пурпурными стежками, будто океанские воды неводом. Отчего люди называют магию мертвых — некромантию — черной магией? Этот вопрос возник у Грюона давно, еще тогда, когда он впервые увидел цвет силы для подобных заклинаний. Вот же он — пурпурный. Но ответ мог быть только один: люди привыкли делить все в большинстве своем на черное и белое. Помогает — белое, вредит — черное. Только вот мало кто знал, что пурпурная сила, то бишь черная — некромантия, — может исцелять не хуже Солнечных Бинтов и Ласковой Заботы. А белая — то есть ярко-рыжая, почти желтая — способна вредить не хуже черной. Все дело лишь в намерениях. Однако, все поняв, Грюон оставил это понимание при себе. Едва ли его измышления были бы восприняты так, как должно. Скорее всего, он бы горел в очищающем костре, как другие, чьи прегрешения были куда как меньше.