— Мой прорицатель далеко, но весточки от него мне приносят, — Грюон медленно и немного театрально, будто пародируя лицедеев с ярмарочных подмостков, протянул вперед руку.

Послышался хлопок и звук тяжелых крыльев, рассекающих воздух. Потом раздался хриплый клекот, и на предплечье кардинала опустился кардарах. Волдорт обомлел и не рухнул на палубу лишь благодаря тому, что вцепившиеся в борт руки словно одеревенели.

— Узнаешь? Ты-то точно узнаешь его. Знаешь, как я получил это чудо?

Волдорт молчал, не в силах произнести ни слова.

— Хочешь узнать? Нет? Но я все равно расскажу. Люблю иногда прихвастнуть, особенно если действительно есть с чего. Давно, около двадцати лет назад, я нашел птицу в лесах близ Кердафа. Она была ранена и едва могла опереться крыльями о землю. О, мне одной секунды хватило понять, что это не творение Живущих Выше. Еще бы. Она обратилась на моих глазах. И надо признать, я едва не принял ее за какой-то вид оборотня и не прикончил тут же. Но, как видишь, этого не произошло. И знаешь, как я поступил потом? Я скрыл ее от чужих глаз. Кормил, поил и выходил. Знаешь, что я теперь думаю? Думаю, этот кардарах служил тебе когда-то верой и правдой. Наверное, вы дружили. И он рванул за тобой в брешь, которую создал твой сынишка для тебя. К сожалению, выход у вас был разный. Не знаю, где его носило, но он явился в Немолчание много позже. Такое бывает с этими брешами, знаешь ли. Когда в дверь для одного ломятся двое, то лишь один выходит, как и планировал. Для другого места нет, и его швыряет куда и когда попало. Так ведь? Но что-то я отклонился от темы. Много сил и терпения мне понадобилось, чтобы понять и приручить его. И более того, стать ему тем, кем ты был до того. Другом. Кто мне помог? Да все тот же Остэлис. Умный муж был. И достойный. С самим ходящим дружбу водил. Книг много оставил после себя. Я прочел все, хоть многое из них начинаю понимать лишь сейчас… Как думаешь, признает тебя птичка? Протяни руку!

Волдорт вытянул перед собой руку. В его глазах стояли слезы. Кардарах взмахнул крыльями и перепрыгнул с одного предплечья на другое. Заклокотал, захлопал крыльями, поднял желтый хохолок. Клюв его уменьшился, крылья втянулись, осыпались черные перья: на руке Волдорта сидела совсем другая птица — пестрая, с зеленоватыми острыми длинными крыльями, с прямым клювом и белой россыпью мелких перышек над глазами.

— Признал, — восхитился кардинал, — каков молодец. Так ему ты поверишь? Поверишь Вестнику, Что Не Слышит Лжи?

Волдорт сглотнул комок в горле. Его душили слезы, но он держался. Он поднес руку ближе к лицу. Взгляды птицы и человека встретились. И кардарах показал увиденное. Все длилось не более нескольких секунд. Птица вернулась к кардиналу, опять принимая другой облик. Священник горестно вскрикнул, упал на палубу и зарыдал. Его плечи тряслись. Пальцы царапали, а кулак бессильно молотил желтую доску. Он хотел что-то сказать, но с его губ срывались лишь обрывки слов, больше похожие на причитания. От глубокой душевной раны лицо Волдорта исказилось до неузнаваемости. Дрожали дряблые щеки, вздулись вены на шее. «Мальчик, мой мальчик», — прорвались через бессвязный набор звуков несколько хорошо различимых слов.