И он ударил. Черная туча колыхнулась: ее распорола яркая золотая молния, затем еще одна, и еще. Прямые лучики-молитвы, уходящие ввысь, изогнулись и тысячами стрекал пронзили подступившую темноту: Грюон собирал нити молитв, как швея собирает пряжу, и плел из них новые заклинания. Он легко управлял ими, раскалял добела и выжигал ими нечисть. Задрожало поле, и потоки черно-желтой жижи ударили фонтанами, собираясь в ленты. Они, как диковинный выводок кобр, поднялись и встретили разноцветное плетение кардинала. Раздался очередной «о-охм». Сотряслось небо. Могучая ударная волна опрокинула пресвитера навзничь. Он почувствовал, что резко слабеет. Черные ленты, пиявками присосавшись к его заклинаниям, через них впились в священнослужителя и отрезали от Родника. Грюон застонал и захаркал кровью. В его разуме замелькали образы жутких демонов: они пытались завладеть его телом, обратить в свою пользу его умения, сделать одержимым, но только мешали друг другу, толкаясь, как базарные торговки, как распоясавшиеся петухи, и лишь потому кардинал не отдался их власти в тот же момент. Как же долго длились для него те несколько секунд, когда он изо всех сил боролся против ломящихся к нему в разум духов. Он извивался на залитой кровью земле, судорожно обхватив голову руками, будто пытаясь выскрести из нее чужаков. И вдруг все прошло. Разум очистился, и Родник вновь полился чистой, безмятежной, сверкающей речкой, наполняя его вдохновенной силой. Грюон поднял голову, чтобы оглядеться, и сразу понял, что произошло. Теперь перед врагом он был не один: рядом был Эртаи. Он стоял на колене, и ладони его лежали на земле. Руки и плечи его горели жарким рыже-желтым огнем, а в глазах билось яркое малиновое пламя. Огонь волнами стекал в ладони и исчезал в земле, а чуть дальше вырывался на поверхность и разбегался ручейками. Земля перед городом вдруг обратилась в огненный котлован. Черные смерчи потеряли источник своей силы — кровь. И вновь во тьму полетели завитые в заклинания молитвы. Взбешенный Агол отмахивался от них, как медведь отмахивается от пчел. Но их было так много, безумно много, и они находили те самые нос и сяжки и жалили беспощадно. Темные генералы бросились вперед, несмотря на сковывающие их сети, на стену безжалостного огня и пробили ее. Снова потянулась тьма, расплескиваясь вокруг, как чернила каракатицы. Кинулась на стены города, душила, крутила, заставляла людей гнить заживо, отсекала мертвеней от связи с их воеводой, крошила останки в пыль. И снова к воротам устремились неисчислимые легионы. Но теперь их прикрыла магия. Пламя справилось не со всеми, а заклинания кардинала искажались и отлетали от щитов фархов, как горох от стены.