Эгвейн бежала по переходам Башни, и каблуки ее туфель цокали по камню. Что ж, по крайней мере, теперь она понимала, отчего опустели коридоры. Все Айз Седай, кроме, наверное, тех, кого она оставила в кладовой, все принятые и послушницы, все до единой, и даже все слуги уже собрались, как положено по обычаю, во Дворе отступников, дабы воочию увидеть, как претворяется в жизнь воля Тар Валона.

И наверняка Двор оцепят Стражи, чтобы пресечь любую возможную попытку, какую кто-нибудь мог бы предпринять для освобождения мужчины, приговоренного к укрощению. Проделать подобное решились остатки армий Гвайра Амаласана – в самом конце того, что некоторые называют Войной Второго Дракона, и эти события имели место незадолго до того, как возвышение Артура Ястребиное Крыло породило иные поводы для беспокойства Тар Валона. За много-много лет до этого такую же попытку предприняли и сподвижники Раолина Проклятие Тьмы. Были ли у Ранда какие-то последователи или нет, припомнить Эгвейн не сумела, но Стражи о таких случаях не забывали, как и о мерах предосторожности.

Если Элайда – или какая-то другая женщина – и в самом деле надела палантин Амерлин, Стражи запросто могут не допустить Эгвейн к Двору отступников. Она понимала, что силой пробиться туда сумеет. Это нужно проделать быстро, ибо какой смысл, если Ранда укротят, пока она провозится, обматывая и пеленая Стражей потоками воздуха. Даже Стражи не устоят, если она нашлет на них молнии или обрушит погибельный огонь да расколет землю у них под ногами. «Погибельный огонь?» – подивилась про себя Эгвейн. Однако не будет ничего хорошего и в том, если она, чтобы спасти жизнь Ранду, сокрушит власть и мощь Тар Валона. Ей нужно сохранить и то и другое.

Срезая путь, ведущий к Двору отступников, Эгвейн свернула в сторону, стала подниматься по лестницам и взбегать по пандусам, становящимся все уже и круче, по мере того как она взбиралась все выше, и наконец она толчком распахнула настежь люк и вылезла на покатую макушку башни, на ее крышу, выложенную почти белой черепицей. Отсюда, поверх других крыш, мимо остальных башен, Эгвейн смогла заглянуть в широкий зев колодца Двора отступников.

За исключением расчищенного от зевак пространства в самой середине, весь двор был заполнен толпой. Зрители выглядывали из всех окон, теснились на балконах и даже высыпали на крыши, однако Эгвейн сумела разглядеть одинокую фигуру, издалека казавшуюся совсем маленькой. Мужчина, закованный в цепи, стоял покачиваясь в центре свободного от людей участка. Ранд. Его окружали двенадцать Айз Седай, перед ним стояла еще одна – у которой, в чем Эгвейн не сомневалась, красовался на плечах семиполосный палантин, хотя отсюда девушка и не могла его различить. «Элайда». В голову Эгвейн закрались слова, которые должна была произносить обвинительница: «Сей мужчина, покинутый Светом, прикасался к саидин, к мужской половине Истинного Источника. И потому мы схватили его. Но всего ужасней – этот мужчина направлял Единую Силу, зная, что саидин запятнана Темным, запятнана из-за мужской гордыни, запятнана из-за мужского греха. И потому мы заковали его в цепи».