Когда Эгвейн увидела лицо женщины, память подсказала ее имя. Гилдан. Приближенная Элайды, ее наперсница, вечно они шептались по углам, а по ночам запирались вдвоем. Эгвейн до боли сжала губы. Пренебрегая камнями и ветром, она крепко стиснула кулак и, собрав все силы, врезала Гилдан промеж глаз. Красная сестра – Черная сестра – рухнула наземь, будто кости у нее расплавились.

Потирая костяшки пальцев, Эгвейн, шатаясь и спотыкаясь, выбралась в коридор.

«Спасибо тебе, Перрин, – подумала она, – за то, что показал мне, как это делается. Однако ты не сказал мне, как больно бывает тому, кто бьет».

Одолев рвущийся наружу ветер и навалившись на створку всем телом, Эгвейн захлопнула дверь, потом направила Силу. Камни вокруг дверного проема задрожали и растрескались, плотнее обжимая дверную раму. Такая помеха надолго преследователей не удержит, но все, что хоть на минуту замедлит погоню, стоит сделать. Лишние минуты могут означать для нее жизнь. Собрав все свои силы, Эгвейн заставила себя пуститься бегом. Бег был шатким, но все-таки она бежала.

Она решила, что ей надо раздобыть какую-никакую одежду. Женщина одетая выглядит авторитетней, чем женщина в обнаженном виде, а сейчас Эгвейн необходима была любая малость, которая прибавит ей власти. В первую очередь они бросятся искать ее в занимаемых ею покоях, это понятно, но именно в своем кабинете она держала запасное платье и туфли – и там же хранился еще один палантин, – к тому же находился ее кабинет совсем недалеко.

Пустота коридоров, по которым бежала Эгвейн, действовала угнетающе. Пусть в Белой Башне обитало не так много народа, как раньше, но обычно кто-то все-таки попадался на глаза. Однако сейчас единственным звуком, что раздавался в коридорах, было негромкое шлепанье по плиткам пола ее босых ног.

Эгвейн пронеслась через приемную перед своим кабинетом и влетела во внутреннюю комнату, где наконец-то обнаружилась хоть одна живая душа. Прямо на полу, уронив голову на руки, сидела Белдейн. Ее сотрясали рыдания.

Эгвейн остановилась, с подозрением глядя на Белдейн. А та подняла голову и посмотрела на Эгвейн покрасневшими глазами. Сияние саидар хранительницу летописей не окружало, но Эгвейн бдительности не теряла и все равно оставалась настороже. И уверенной в себе. Свечения вокруг себя Эгвейн, разумеется, видеть не могла, однако силы – Единой Силы, – что наполняла ее, было достаточно. Тем более если присовокупить сюда ее секрет.

Белдейн отерла ладонью заплаканное лицо:

– Мне пришлось. Вы должны меня понять. Я была вынуждена. Они… они… – Тут она глубоко, с прерывистым всхлипом вздохнула; а потом из нее полилось потоком: – Три ночи тому назад они схватили меня, сонную, и усмирили. – Тут ее голос едва не сорвался на крик. – Они меня усмирили! Я больше не могу направлять!