Казим вновь повернулся к Джамилю:

– Как мы можем тебе доверять?

Пожав плечами, Джамиль вытащил свою саблю и бросил ее на песок справа от него. За саблей последовал кинжал.

– Это тебя убедит? Держи их у себя, пока не будешь готов мне доверять.

– Не жди, что я верну их тебе в ближайшее время. – Казим глубоко вздохнул. – Ты сказал, что знаешь имя рондийца, который похитил Рамиту?

– Знаю, и назову тебе его, когда мы достигнем Гебусалима.

– Скажи сейчас! – ощетинился Казим.

– В Гебусалиме. – Джамиль был неумолим. – И ни минутой раньше. Спорить бесполезно. Это мое последнее слово на данную тему.

Капитан ждал с отсутствующим выражением лица.

Огорченно зашипев, Казим оглянулся на Гаруна. Тот покачал головой, как бы предостерегая его от опрометчивых решений и действий.

– Очень хорошо, – вздохнул Казим. – Ты можешь вести нас. Пока что.

Джамиль издевательски поклонился. Все смотрели на него, ожидая указаний. Наконец Гарун спросил:

– Что ж, капитан, куда нам следует направиться?

Джамиль криво ухмыльнулся:

– Пока что – никуда. Вы должны многое узнать, прежде чем будете готовы пересечь эту пустыню.

* * *

Джамиль продержал их в лощине два дня, пока не посчитал, что они готовы, а ингаширцы ушли. В дневное время капитан учил их, как привязывать лошадей, как ездить рысью, как обматывать копыта животных так, чтобы они не стучали. Он никогда не упускал ни единой детали вроде неправильного положения попоны или плохо обмотанного копыта. Джай и Гарун его явно боялись, а вот Казим ощущал скорее тревогу, чем страх. Вопрос личности похитителя Рамиты все время грыз его.

Девушка большую часть времени спала, вздрагивая всякий раз, когда к ней приближался кто-либо, кроме Джая. Лишь он мог убедить ее поесть или попить, а по ночам она прижималась к нему, из-за чего юноша чувствовал смущение и неловкость.

– Как такое могло произойти? – спросил Гарун Джамиля на вторую ночь, не скрывая своего разочарования в связи с недавними событиями. – Всю жизнь мне рассказывали о великих шихадах: об огромных армиях людей, объединенных любовью к Богу и дружно маршировавших, чтобы очистить земли от неверных. Однако то, что мы видели, было ужасно. Как же рондийцы, должно быть, смеются над нами.

Ответ Джамиля был неутешителен: