Он перехватил старика в обтрепанном черном пальто, хромавшего позади процессии:

– Ты не знаешь парня по имени Сарлби?

– Я теперь уже никого не знаю, – отозвался тот и захромал дальше.

От складского помещения, где некогда встречались ломатели, остался только каркас из почерневших балок. Вот здесь они слушали Ризинау, сгрудившись вокруг его лживых речей, словно семья бедняков вокруг очага с единственным угольком, глядя блестящими глазами в обещанное им светлое завтра.

Пожалуйста. Завтра наступило – и оказалось таким же, что и вчера. В точности таким же, даже больше.

В черной от пепла канаве играла пара оборванных ребятишек – гоняли мокриц, или чем они еще могли заниматься. Броуд присел возле них на корточки.

– Эй, ребята, не знаете человека по имени Сарлби?

Они уставились на него большими круглыми глазами на худых грязных личиках, похожие словно близнецы. Голодающие все выглядят одинаково.

– У него такая же татуировка, как у меня, – добавил Броуд, показывая им свой кулак, потом разжал его: на ладони поблескивала серебряная монетка.

– У меня есть такая татуировка, – произнес голос сзади.

Броуд улыбнулся – но, повернувшись, с трудом удержал улыбку на лице.

– Сарлби?

Он еле узнал человека, бок о бок с которым сражался в Стирии, вместе с которым бунтовал в Вальбеке. Его спина казалась сгорбленной, волосы были коротко острижены и усеяны проплешинами, лицо так исхудало, что было видно едва ли не каждое мышечное волокно, двигающееся на скулах.

– Гуннар Броуд! Восстал из мертвых! – Голос Сарлби звучал хрипло и надтреснуто. Казалось, что за те десять месяцев, что прошли с их последней встречи, он постарел на десять лет. – Я слышал, ты меня ищешь?

– Угу.

Броуд ухватил его ладонь и сжал, поразившись, насколько она была слабой. Все равно что пожимать перчатку, набитую пылью.

– Я думал, ты оказался среди тех, кого повесили, – добавил Сарлби.

– Я думал то же самое про тебя. Рад, что это не так.

Сарлби обошелся без выражений радости. Похоже, у него просто не осталось места для красивых слов.

– Вижу, дела у тебя идут хорошо, – проговорил он, внимательно оглядывая Броуда сверху донизу.