– Приблизительно.
– В нашей семье столько убийств, что я путаюсь в деталях. У нас сложилась довольно… непростая семейная обстановка.
– Как и у большинства королей, я полагаю.
– Честно говоря, я бы предпочел оставить все это позади. Какой смысл плодить новые поколения, если все, что мы делаем, – это продолжаем раздоры, начатые предыдущими?
– Я очень рад слышать это от вас. – Критически поджав губы, Яппо снял крышку с лампы, поднес ее к своей трубке и запыхтел, выдувая облака бурого дыма. – Враги как мебель: их лучше выбирать самому, чем получать в наследство, вы согласны?
– Вот-вот. Тебе же потом на этой мебели сидеть.
– Моя мать сказала бы то же самое. Она – воин.
Произнося это, Яппо вскинул голову с чем-то наподобие яростной гордости. Это был, наверное, его первый действительно искренний жест с тех пор, как пришел Орсо. Яппо вручил ему трубку.
– Она грозный противник, – добавил он.
– Наверное, самый грозный из ныне живущих, – согласился Орсо, тоже принимаясь пыхтеть. – Только идиот может это отрицать.
– Однако великие воины становятся пленниками собственных успехов. Все, о чем она способна думать, – это следующая победа. Как побить врагов. Как выиграть войну. Она не видит смысла заводить друзей. У нее нет времени, чтобы думать о мире.
– А это то, чего вы хотите добиться? Мира?
Яппо пожал плечами:
– Здесь, в Стирии, у нас были Кровавые годы, за ними Огненные годы. У вас в Союзе на счету две войны с гурками и две – с северянами. После чего, словно этого было мало, мы трижды воевали друг с другом. Полвека разрушений! Меня никто не спрашивает, но, если бы спросили, я бы сказал, что возможно, пора уже сделать передышку. Построить что-нибудь. Сделать мир
– Хм-м. – Орсо выдул пару разорванных дымных колец. – Роль распущенного гедониста вам к лицу, но я и сам ее играл.
– Вот как?
– И хотя мои предпочтения всегда склонялись в сторону женщин…
– То же самое, кажется, относится и к вашей матери?