— Даже не жди, пока твоя славка еду не выставит. Хочу попробовать, что она такого наготовила.

Рена уселась за стол и, мрачно вперив локти в край, уставилась на хнычущую Марью. Та, заметив, что ее избранник сидит на полу и ничего не делает, с обреченностью поплелась к печке, подтирая сопли и слезы. Достала горшок, выудила из хлама глиняную миску. Поставила на стол. Поплелась за ложкой. Вернулась. Снова отошла куда-то.

Пока славка металась и пыталась найти половник, Рена уныло заглянула в горшок.

— У меня дерьмовая готовка, понимаю. Но вот это вот — готовка дерьма. Может, у тебя от еды Марьи расстройство, не от моей?

Наклонив горшок, девушка вылила содержимое на пол. Жиденькая кашица захлюпала по доскам, разбрызгиваясь и пачкая все вокруг.

— Каша не должна так хлюпать, Марья. У твоих славян так принято, наверное, но в нашей деревне кашу готовят густой. И с мясом… с крупными кусками волокнистого мяса. Иначе мужик не сможет наесться.

Сплюнув, Рена поднялась с лавки и смела со стола горшок, тарелку, ложку и какие-то кружки, что стояли до этого. Когда грохот утих, девушка до кучи пинком перевернула лавку. Опрокинула стол. Схватила стул и швырнула его в кое-как остекленное окно. Напоследок презрительно глянув на Марью, Рена направилась к выходу. Лишь у самых дверей пробормотала:

— Мудак ты, братец. Вообще не понимаю, что хочешь от этой жизни. Жалуешься, что я не девушка, при этом отлизываешь криворукой славянке, которая даже кашу приготовить не может нормально.

— Вали отсюда, монстр, — презрительно выдавил из себя парень, так и не поднявшись с пола. — Все детство на тебя убил, а ты вот как благодаришь.

Рена пожала плечами и вышла из дома, внушительно громыхнув дверью.

***

Двуручник скользнул в щель между пластинами. Воин захрипел, повиснув на внушительном лезвии.

— Впере-е-ед!! — заорала воительница, вскидывая в воздух кулак. — Их строй сломлен, добить ничтожеств!

Пальцы расстегнули ремешок шлема, и Рена триумфально швырнула его прочь, а затем выдернула двуручник из трупа и занесла его над головой, демонстрируя окровавленное лезвие. Противники были подавленны атакой отряда авангарда, и не нужно было даже ждать основных сил — враги всего лишь жалкие бунтари, деревенщина, закутанная в хлипкие доспехи. Передовой отряд короля уничтожал необученных бойцов, разрушая шансы на революцию.

— Вот что будет с теми, кто пойдет против воли короля, — довольно вздохнул один из солдат, останавливаясь рядом с Реной.

— Вот что будет с теми, кто пойдет против нас, — хмуро поправила рыжеволосая, опуская клинок и глядя на загорающуюся деревню. — Короля здесь нет, мы вершим правосудие. Не забывай, дружище, слово короля кричат те, кто идет позади. А мы с тобой — палачи, и вольны делать то, что хотим. За это мы платим своей жизнью.