Кровь всасывалась руной, бежала по линиям, замирая на углах и двигаясь дальше. Ингайт разогревалась. Я почувствовал прикосновение к своей душе. Что-то черпнуло из нее. Вокруг меня взвилось пламя. Жар опалил лицо. Сцепив зубы, я продолжал держать руку, отдавая кровь руне. Энт заревел, сотрясся. Символ прожигал его тело, внося пламя в самые его глубины. Я концентрировался на том, как огонь разжигается внутри духа, пронзает невыносимым жаром его внутренности, его душу, расторгает любые нити жизни, связывающие энта с этим бренным существованием в сходящем с ума мире. И делал это до тех пор, пока воздух не подхватил меня, заставляя падать вниз, к земле, твердой и холодной. Все, как я и предполагал. Меня никто не поймал.

Холодный камень пробивает мои ребра.

Сердце грифона яростно взвыло, наконец почувствовав боль. Я не видел, не мог знать, но знал, что один из осколков прошил орган, который дарил мне жизнь. Нити, разошедшиеся по всему телу, взорвались ядовитым огнем. Я закричал, хоть и не мог кричать. Душа во мне затряслась, отвязываясь от сердца. Скорчившись, моя сущность уходила из тела. В ужасе я пытался ухватиться хоть за что-то, за плечи, за шею, за волосы, хотя бы за воротник. Я понимал, что я — перо, черное, осыпанное сталью и кровью, поднимающееся вверх, чтобы улететь и застыть среди снегов до тех пор, пока за мной не придут Жнецы.

Отчаяние.

Передо мной был Ян. В его глазах плескалось безумное торжество. Рот открылся в крике. Пальцы впились в оперение моей души. Я почувствовал, как враждебный дух прижимает меня к телу, которое я собирался покинуть. Сердце забилось. Кровь прижала перо к сосуду. И я вдохнул.

Окружающий мир вновь можно видеть.

Костяная пластина восстанавливается, изолируя сердце. Осколок растворяется грифоном, перевариваясь. Кровь тела выпивается нитями. Пальцы коченеют. Я обезвоживаюсь. Паразит пожирает мое тело, чтобы остаться в живых. Я приказал ему остановиться ровно тогда, когда смог осознать происходящее. Мне нужна была сила.

Энт корчился где-то в стороне. Охваченный пламенем, он сжимал своего собрата, пытаясь потушиться об него. Но рунический жар не мог остыть до тех пор, пока не исчерпается вся сила, данная мною символу. Лишь когда магия ослабнет, огонь можно потушить. Правда, будет уже некому. Оба энта горели в объятиях друг друга, и я сильно сомневался, что через две секунды, когда кровь впитается в тонкие черты руны, что-то сможет спасти древесных духов.

— Мне нужна плата, — горячо зашептал Ян. — Я спас твою душу.

— И что тебе нужно? — едва слышно спросил я.