— Справа!

Рена отреагировала вовремя. Пес припал на землю с рассеченной лапой, но все же бросился вперед. Рыжую смяло. Гукь вскрикнула, бросилась вперед, вонзила топор в бок гончей, выросшей до размера человека. Разряды вокруг продолжались. Странные свитки летели на землю. А за холмом — было море плоти.

— Это безумие! — закричал кто-то. — Мы здесь подохнем все!

Гончие рвались с цепей, увеличивались в размерах, бросались на доспехи, прижимая их к земле и не давая подняться. Сатанисты безмолвно сражались с помощью пергамента и перьев. И это потрясло Гукь. Она замерла, не в силах оторваться от зрелища вокруг. И даже топор, застрявший между ребрами гончей, остался недвижим.

— Не стой, Марья! — закричала Рена, выбираясь из-под тела и теряя под ним свой кинжал. — Дерись, черт тебя возьми!

Не успела Гукь посмотреть на свою подругу, как та бросилась дальше — вперед, вниз, с холма, рубить сатанистов и все, что могло попасться под руку.

— Доложите, кто-нибудь! Нам нужна помощь! — закричали сбоку.

Гукь не могла понять, что происходит. Битва перекатывалась, то враги их сминали, то они теснили врагов. Гончие стали кончаться, но заклинания все еще попадали по людям. Воняло кровью, жареной плотью, и славянка растерялась. Все, на что решилась — пойти следом, по трупам, оставленным Реной.

За десять лет она не видела таких битв. Люди бывали жестокими, непредсказуемыми. Но здесь все шло линейно и просто — смерть всему, что идет от человека, от короля, от Бога. Сориентироваться в этом невозможно.

Разряд ударил в землю рядом. Гукь вздрогнула, подняла взгляд. Сатанист отбросил свиток, достал из-за пояса другой. Обмакнул кисть. Славянка в ужасе посмотрела на то, как ворс скользит по пергаменту. Закричала, бросилась вперед. Топор вонзился в шею колдуна, укрытого мантией и капюшоном. Тощие руки вздрогнули, не успев вывести последнюю линию.

Рена вгрызлась в толпу врагов. Изуродованные тела, непонятные существа, люди… Она дралась спокойно. Ее глаза определяли следующего мертвеца быстро, а руки доводили меч до нужной цели. Освященный двуручник плавил плоть, доспехи надежно защищали от нападок когтей и клыков. Жалкие твари пытались прокусить пластины, но Рена топтала их и отбрасывала. Бойцы отряда остались позади — ее это не заботило. Рыжая шла против наступающей толпы, огибающей ее, оставляющей наедине с теми, кто попадался на пути. Ее двуручник чертил широкие дуги, она нагло выедала путь в рядах врагов, пока те стремились уничтожить основные силы. На нее будто не обращали внимания. Словно кто-то приказал им игнорировать. Но Рене было наплевать. Она шла вперед, к своей цели — к огромной фигуре существа, стоящего на коленях спиной к полю боя. Его спина была усеяна клинками, укладывающимися в некое подобие крыльев, и воительница прокладывала путь, опьянев от жажды боя. За Реной следовало еще несколько воинов, прикрывающих авангардистку со спины и флангов. Доспехи солдат покрылись кровью.